Младший лейтенант И. Бару 

Что происходит сейчас в Польше и на Украине
// Сталинский сокол 21.01.1942

Недавно близ пункта В. нашими разведчиками были задержаны четыре человека и штатском платье, пытавшиеся перейти линию фронта. Увидев наших бойцов, неизвестные выказали явную радость и на чистейшем русским языке попросили доставить их в штаб ближайшей части. Там и выяснилось, что четверо неизвестных – польские офицеры, бежавшие из родной страны для того, чтобы вступить в ряды польской армии, находящейся на территории СССР. Целый месяц пробирались они по истерзанной немцами Украине, не раз были на волосок от гибели, но ненависть к немецким захватчикам, растоптавшим их родину, и жажда мести вела их вперед. И вот они у цели – четыре боевых польских офицера, уже дравшихся с немцами в 1939 году и мечтающих вновь, рука об руку с советскими войсками, скреститъ оружие с гитлеровскими бандитами.

За время жизни под пятой фашистских оккупантов, за месяц странствий но украинской земле польские офицеры много пережили и многое видели. Их рассказ – это правдивый документ, повествующий о неимоверных мучениях польского и украинского народов, о зверствах и насилиях, чинимых немцами на захваченных ими территориях.

Капитан артиллерии Роман Д. рассказал: Польша сейчас – это огромное кладбище. Даже столица ее Варшава напоминает мертвый город. Электростанция не работает, так как нет угля. Тонна угля стоит на рынке больше 1.000 злотых. Город не отапливается и почти не освещается. Население голодает, давно уже в польских семьях не видели мяса и масла. Сейчас немцы проводят массовые насильственные реквизиции теплых вещей. Гестаповцы врываются в дома и забирают даже детские перчатки. На вопрос одной женщины «зачем он забирает варежки ее четырехлетнего сына, ведь все равно на солдата они не налезут», гестаповец грубо захохотал и ответил, что «из десяти пар перчаток паршивых польских свинят можно сшить одну пару для германского солдата». Немцы вывозят в Германию весь скот, но из-за отсутствия фуража он гибнет в пути. В Польше ощущается сильная нехватка промышленного сырья. Так, танковый завод в Урзусе, что западнее Варшавы, из-за острого недостатка каучука выпускает сейчас на 60 проц. танков меньше, чем в прошлом году.

С возмущением рассказывает капитан Д. о бесчеловечном обращении немцев с пленными красноармейцами. В большом Ходыйском лагере для военнопленнных близ Варшавы ежедневно от голода и побоев умирает 20—30 человек. Как-то немцы решили провести группу пленных по улицам Варшавы. Это было страшное зрелище, вспоминает Д. Шли десятки молодых еще людей, оборванных, бледных, с кровоподтеками на лице и теле, шли, подгоняемые дубинками гогочущих гестаповцев. Одна девушка не выдержала и упала в истерике. Тогда немцы схватили ее и втолкнули к пленным, приговаривая: «Теперь сможешь жалеть их все время».

Польский народ переживает тяжелые дни, – говорит капитан Д., – но он не сломлен. По всей Польше работают тайные подпольные организации, ежедневно на варшавских улицах находят убитых гестаповцев. Настрение польского народа поднимает и то обстоятельство, что он воочию видит, как с каждым днем растут потери немецко-фашистской армии на Восточном фронте. Все больницы и хорошие здания Варшавы заняты под госпитали. На станции Варшава я сам видел два железнодорожных эшелона с обмороженными немецкими солдатами.

Ротмистр Сигизмунд З. и летчик-истребитель прапорщик Антон П. рассказали о том, что они за месяц видели на Украине.

– Мне приходилось ранее бывать на Украине, – заявил ротмистр З. – то, что я увидел сейчас, показалось диким сном. Не услышишь сейчас на Украине замечательных украинских песен, не увидишь улыбающихся лиц. Мрак и полное запустение, голод и пытки – вот что принесли немцы на цветущую украинскую землю. Я проехал несколько сот километров в поезде. Трудно даже сравнил с чем-либо это путешествие. В окнах вагона мелькали остовы сожженных домов, разрушенные станции, взорванные мосты. Все водокачки разрушены, и поезда часто останавливаются посреди пути в степи. Пассажирам дают ведра, и они таскают из проруби воду для паровоза.

Пути в очень плохом состоянии, и даже эшелоны со срочными военными грузами движутся не быстрее 15 км в час.

Я был в Полтаве. Там страшный голод. Особенно велика смертность среди детей.

У Петровской колонны, воздвигнутой в честь победы над шведами, валяются трупы замученных людей.

В Харькове эти ужасы еще разительнее. В городе пусто и страшно. Трамваи не ходят, электричество и водопровод не работают. Стакан пшена, смешанного с овсом, стоит 25 рублей. Идешь по улице и всюду видишь трупы. На площади Дзержинского я насчитал 20 трупов расстрелянных евреев. На Пушкинской улице вповалку лежали растерзанные тела пленных красноармейцев.

Население Харькова поддерживает себя только верой в скорое освобождение. До харьковчан дошли слухи о победах Красной Армии под Москвой, Ростовом, Калинином, Ельцом. Немецкое радио каждодневно голосит о «новых стратегически планах германского командования», но ему никто не верит. Да и как верить, если на глазах у харьковчан тянутся из город подводы и автомашины, эвакуируются немецкие учреждения, госпитали, штабы. Фашистские солдаты и офицеры уже давно потеряли свой бравый вид. Они боятся ходить по городу водиночку – была случаи, когда партизаны проникали даже в центр Харькова. С 17 часов на улицах замирает всякое движение, и только гулкие шаги немецких патрулей нарушают тишину некогда шумного и веселого города.

– Все пережитое и виденное нами, – сказал ротмистр З., – только укрепило нас в мысли взять оружие и вместе с вами бить гитлеровцев до полного их уничтожения.

Младший лейтенант И. Бару.
Юго-Западный фронт. (От наш. спец. корр.).