С. Варшавский, Б. Рест 

Доброе имя
// Сталинский сокол 06.02.1942

«Доброе имя – удел каждого человека, но я заключал доброе имя в славе моего отечества и все успехи относил к его благосостоянию».
Суворов.

На аэродроме прогревали моторы. Яростный гул наполнял воздух. Когда все смолкло, в наступившей как-то сразу звонкой тишине до нас донесся голос Кулашова.

– Ну, ясное дело, Суворов решил брать город штурмом. «Город наш! – кричит он солдатам. – Ура!» – «Но в городе пруссаки!» – пытается кто-то возразить Суворову. – «Помилуй бог, как хорошо! – отвечает тот. – Их-то мы и ищем!». – «Не прикажете ли сосчитать, сколько их?» – «Зачем? – пожимает плечами Суворов. – Мы пришли их бить, а не считать!». – Ну, ясное дело, повел Суворов солдат и взял город...

– Опять Кулашов про Суворова рассказывает, – улыбнулся комиссар. – У него ко всякому случаю что-нибудь о Суворове припасено. И, знаете, суворовские словечки больно уж к месту оказываются даже и в нашем деле – в авиации. Послушаешь, послушаешь Кулашова, и начнет тебе казаться, что свою «Науку побеждать» Суворов не для пехоты писал, а для нас, истребителей!..

– А что вы думаете? – серьезно стоявший рядом с нами начальник штаба. – Когда вдумываешься в характер боевых действий Кулашова и его подразделения, то рассказ о каждом бое в самом деле всегда можно начинать с какого-либо изречения великого русского полководца...

В тот вечер мы записали несколько рассказов Кулашова,

Не давая опомниться...

…Разведали наши, что возле города Т. есть у финнов новый большой аэродром, что там машин много. Ходили как-то летчики на тот берег, видят: широкое поле. С одного края никак ангары, а посередине аэродрома какие-то домишки стоят. Присмотрелись. Ни людей на улочках, ни дымка из труб. А домики все ладные такие, будто не всамделишные, а игрушечные. Ну, ясное дело – аэродром! Летчики и виду не подали – считайте, мол, что картонными домиками обманули простаков! Пошли разведчики домой как ни в чем не бывало.

Неприятель, должно быть, радуется, что перехитрил нас. А тем временем поднимаются с нашего аэродрома три звена «ястребков». Нагрянули мы из-за облаков, как снег на голову. Одно звено ринулось на ангары, на машины и давай их уничтожать. Второе звено, не дав опомниться зенитчикам, обрушилось на огневые точки. Третье звено ходит по кругу – воздух стережет, как бы вражеские самолеты не показались. Лично я действовал по материальной части. Работать мне было спокойно, заходил так, как удобнее было, бил наверняка. Восемь машин сгорели на моих глазах. Мы вернулись без потерь.

Был еще такой случай. Полетели мы в сумерки. Вышли из-за леса, глядим с высоты четырехсот метров: впереди на шоссе какие-то выпуклости появились, вроде как серые коробочки. Но только сливаются они с гудроном и ни черта не разберешь. А чувство подсказало – бей по коробочкам! Мы и саданули из пушек и пулеметов. Одна коробочка сразу загорелась – оказалась цистерной с бензином. Пожар осветил большую колонну фашистских грузовиков, длинные открытые платформы с пехотой. Теперь цель была отлично видна. Стали мы долбать одну машину за другой. Немало фашистов мы тогда побили, немало грузовиков вывели из строя. Вот оно что значит – внезапность!

Ну, ясное дело, из каждой штурмовки мы делали для себя выводы, уточняли нашу тактику, обогащались опытом. Теперь мы хорошо знаем, как выходить из атаки, как разворачиваться над целью, как уберегаться от зенитного огня. Но каждый раз убеждались, что прав Суворов: «Глазомер, быстрота и натиск – основа победы».

Хитростью на хитрость

– Вот говорят: стервятник, стервятник... Ясное дело, врага мы ненавидим, и этой обидной кличкой неслучайно окрестили у нас фашистские машины. И я тоже говорю: стервятник. Но я никогда не забываю завет Суворова, что, каков бы ни был неприятель, мы должны хорошо узнать его оружие, образ его действий, свои силы и его слабости. Взять, к примеру, «Мессершмитты». Хорошая машина. Бой с «Мессершмиттами» – дело хитрое. Немец хитрит, и нам надо хитрить. И хитрить так, чтобы перехитрить немца.

Однажды мы на пару с Кузнецовым охраняли район Н. Небо было в облаках. Погода – только и гляди по сторонам! Вдруг из-за облачности вылезают два «Месссртмитта-109». Увидев нас, пикируют круто вниз. Соображаем: пикируют на заман. Должно быть, за облаками притаилось еще два-три «Мессера», которые только и ждут, чтобы мы спикировали за первыми двумя. Тогда они уж высыплются и навалятся нам на хвост. Я поэтому не тороплюсь итти за ушедшими вниз «Мессершмиттами» – пусть, думаю, еще немного поживут. А сам ворочаю голову на все 360.

«Мессершмитты», обиженные нашим хладнокровием, выходят из пике и снова заходят в облачность. Теперь – на приличной высоте – мы готовы с ними сразиться. Разворчишься. Идем наперерез. Дистанция у нас нормальная – 200 метров. Мы открываем огонь. И в тот момент, когда первый сбитый нами «Мессер» уже валится на землю, из-за облачной засады показываются два других фашистских истребителя, – те самые, жертвой которых мы могли стать, если бы пикировали за первыми двумя. Вид падающего коллеги не пришелся фашистам по вкусу, и все трое поспешно убираются восвояси. Мы перехитрили и мы победили.

Красивый бой был у нас несколько раньше. Посты наблюдения донесли, что шесть «Юнкерсов» идут курсом на наш аэродром. Шестнадцать «ястребков» были в воздухе за минуту до того, как появились бомбардировщики. Ну, ясное дело, «Юнкерсы» беспорядочно сбросили бомбы в стороне, не причинив какого-либо вреда. Удрали из них только пять, шестой был сбит. Но теперь появились двадцать три «Мессершмшта-110». И мы вступили в бой.

Сражению происходило над самым аэродромом. Пять минут каждый дрался в одиночку. Одного «Мессершмитта» сбил Кузнецов, другого – я. Тогда, потеряв две машины, «Мессершмитты» вошли в карусель и спиралью стали оттягиваться. Это у них излюбленный оборонительный маневр. Я был за командира группы и решил во что бы то ни стало разбить это чортово колесо. Собрал к себе пять «ястребков» и стремительно вклинился в круг фашистских самолетов. Еще один «Мессершмитт», сбитый Потаповым, рухнул на поле. Остальные двадцать, вновь сомкнув карусель, удрали от наших «ястребков».

– У меня было много боев с фашистами, – закончил свой рассказ Кулашов, – и, чтобы побеждать врага, я старался изучить его силу и его слабости. Враг хитер. Мы должны перехитрить его. Враг силен. Мы должны быть сильнее его. Мы должны быть сильнее не только числом и умением, но и русской смелостью. Помните, у Суворова в «Науке побежать»: «Бить стремительно... Движения быстрые... Жестокая атака... Сшибка... Твердость...».

С. Варшавский, Б. Рест.
Краснознаменный Балтийский флот.