Батальонный комиссар Дубровицкий 

«Гнать во-всю!..»
// Сталинский сокол 08.02.1942

Письма германских солдат на родину полны отчаяния и страха.

«Да, дорогая Инга, – пишет ефрейтор Курт Флек фрейлен Инге Шютцер, – даже на рождественские праздники мы не имели покоя. Русские по 2-3 раза в день атакуют нас. Это означает для нас, ездовых, всегда быть на-чеку и гнать во-всю, как только можно. Здесь, в России, дикий холод».

Солдат Линдеманн жалуется дяде и тете Лефельд в Берлин на то, что «русские не дают ни минуты покоя. Если можно отдыхать при 30—35-градусном морозе и на снегу в 40—50 см глубиной, отпадает всякая охота наступать. Да, мы совсем обанкротились...»

«О том, что нам может быть хорошо, я и говорить не хочу, очевидно, станет еще хуже», – как бы откликается на письмо солдата Линманна солдат Диттке в своем письме к отцу и брату.

Завшивевшие, полузамерзшие в летнем обмундировании, осыпаемые градом пуль и снарядов, потерявшие веру в возвращение на родину, солдаты потеряли человеческий облик.

«Раздраженный, как бульдог, голодный, как медведь, – такова стала наша натура», – писал фельдфебель Билли Вальтер какому-то Мартину Фиперу в Шрим.

Ефрейтор Г. И. Барэндо писал из России в Берлин Маргарите Гаук. «Русские со вчерашнего дня начали наступление. Ты можешь себе представить, что у нас творится ночью. Мы теперь вообще не имеем покоя. Днем стоим на посту, а ночью тоже нельзя спать. Нас одолевает холод. Да еще при больших потерях один батальон окружен. И ты можешь себе представить, что там творится, и мы ждем днем и ночью атаки прорвавшихся частей на наше село».

В письме старшего ефрейтора Кун от 11 января мы читаем: «Мы чувствовали радостный под'ем победы. Вдруг появились танки врагов, мы не смогли сопротивляться. Было слиштком внезапно, и мы должны были удрать, в чем стояли. Я должен был оставить сумку с бельем. Каждый думал только о том, чтобы спасти свою жизнь. Нас преследовали стреляющие танки, и мы должны были бежать по снегу, достигавшему нам до колен. Из моей бывшей роты осталось всего 39 человек. За нами все было охвачено пламенем. И вот я определен связным и стою при 44-градусном морозе на посту». – «Я могу сказать только, что те товарищи, которые получили легкое ранение и находятся в Германии в лазарета, счастливы», – в отчаянии пишет жене солдат Дамиш. «У меня снова появился кашель. «Через ночь – к свету», – говорила нам всегда мама. – Через кашель, простуду, ранение, может быть, мне удается избавиться от войны и вернуться домой».

Как бы уцелеть и сохранить свою продырявленную шкуру – об этом только и мечтают бешеные бульдоги.

Батальонный комиссар Дубровицкий.