Батальонный комиссар Г. Дворецкий
Четыре дня на льду
// Сталинский сокол 20.03.1942
Рассказ командира экипажа лейтенанта Качарова
* * *
Скромный рассказ Качарова таит в себе много необычайного. Люди четверо суток находились в открытом море и не раз стояли перед смертельной опасностью. Идя по раскисшему льду, они могли в любую минуту провалиться или очутиться на льдине, отрезанными от суши. Но отважные сталинские соколы, преодолевал все трудности, шли вперед и благополучно закончили свое тяжелое путешествие. Теперь они вновь сражаются с врагом за честь и славу своей родины.
Вечером, после ужина, в общежитии, где живет Качаров, собрались все летчики части. Вот что рассказал своим боевым друзьям командир экипажа:
– Нам была поставлена задача пересечь море, и произвести разведку по этому маршруту (лейтенант вынул карту, назвал основные города и населенные пункты).
В первые часы полета все шло хорошо. Балышев фотографировал нужные об’екты, и мы летели дальше по маршруту. У города N. где нам нужно было сделать несколько снимков, выполнению боевого задания мешал сильный зенитный огонь.
Я решил малость угомонить вражеские зенитки и передал штурману, чтобы он сбросил бомбы. Пять бомб полетели вниз. Часть зенитных орудий прекратила стрельбу. Но уцелевшие продолжали неистовствовать.
Вдруг наш корабль сильно бросило вправо. Правый мотор был выведен из строя. Мы находились на довольно большой высоте и продолжали выполнять задачу на одном моторе. Взяли курс на станцию N. Машина непрерывно снижалась. Дал полный газ, но число оборотов не увеличилось – более 500 оборотов выжать не мог. Было ясно, что и второй мотор имеет повреждение.
Через некоторое время достигли станции. На высоте 900 метров сделали три круга. Балышев произвел фотографирование и удачно сбросил весь остальной запас бомб. Зафиксировали прямое попадание в станцию и в железнодорожное полотно.
Задание было выполнено полностью. Пошли обратно. Только миновали берег, отказал второй мотор.
Пошли на посадку. Смотрю – передо мной торосы. Дал ногу вправо, чтобы не наскочить на них. Машина проскользнула юзом метров триста и стала, не получив ни единой царапины.
Вышли из машины, закурили, обсудили, что делать. В нескольких десятках километров от нас земля, оккупированная врагом. Решили машину сжечь и пробираться по льду к себе. Определили, где находимся. Взяли борт-паек. У нас не оказалось ручного компаса, сняли с самолета. Парашютами окутали ноги. Один парашют взяли дли маскировки.
Тронулись в путь.
В первый день никаких особых приключений не произошло. Настала ночь.
Один дежурил, трое спали. В функции дежурного входило переворачивать остальных через каждые 30 минут, чтобы не замерзли. Потом убедились, что дежурство излишне, так как все равно долго не проспишь. От холода сам просыпаешься. В дальнейшем мы поступала так: минут тридцать поспим, потом встаем, идем дальше. Таким образов, спали не только ночью, но и днем.
На третьи сутки ночью чуть не утонули. Впереди шел Громов. Он попал в разводину и, было, пошел ко дну. Пришлось искать обходного пути. Сидеть и ждать утра опасались, так как начиналась оттепель, мы могли очутиться на наплывающих льдинах. До утра пришлось преодолеть четыре разводины.
На четвертые сутки заметили в небе четыре «Юнкерса». Быстро прикрылись куполом парашюта, и с самолета нас не увидели.
В сумерках приблизились к берегу. Слышна была артиллерийская канонада. Ночью выходить на берег не стали. Решили подождать утра и узнать, не занята ли эта местность противником.
С рассветом стали на землю. Мы были на своей территории, недалеко от передовой линии фронта.
– Ну, что же еще? – подумав, добавил Качаров. – Нас тепло встретили колхозники. Накормили, уложили спать, а потом доставили на ближайший аэродром, откуда мы и прибыли домой. Вот я все.
Правительство высоко оценило боевые заслуги лейтенанта Качарова и штупмана Балынева. Они оба награждены орденами Красного Знамени.
Крым.
Батальонный комиссар Г. Дворецкий.