В. Некрасов 

Бесстрашие
// Сталинский сокол 20.03.1942

Светало. Над далеким волнистым горизонтом проступала полоска зари. Тяжелые и рыхлые, темнолиловые облака сплошь закрывали небо. Было пасмурно и очень холодно...

Сергеев подходил к цели. Он хорошо видел ориентиры: слева тянулось глянцевито блестевшее шоссе, виднелся огромный желтоватый массив леса. А вот и деревня с ветряной мельницей. Пилот круто повернул самолет вправо. Здесь среди леса где-то должна быть поляна, на которую ему следовало опуститься.

Задание, по которому летел Михаил Сергеев, было чрезвычайно ответственное: ему предстояло вывезти из глубокого тыла противника тяжело раненого командира.

Вылететь ему пришлось поздно вечером. Черная непроницаемая тьма сплошной стеной окружала самолет. По плоскостям и фюзеляжу неистово ударяли резкие порывы ветра. По лицу летчика бежали холодные капли дождя. Сергеев вел самолет, руководствуясь только слабо освещенными приборами и картой. Удачно обойдя населенные пункты и дороги, по которым двигались колонны немецких войск, он незамеченным проскользнул через линию фронта.

Разыскав условленную поляну, Сергеев развернулся и только что хотел итти на посадку, как увидел впереди себя черную точку.

– «Фриц»... – подумал он.

И не ошибся: прямо навстречу ему летел «Хеншель».

Сергеев сделал посадку. Здесь, искусно замаскированный ветвями, стоял уже самолет пилота Кашубы. На опушке чернела легковая автомашина.

А фашистский разведчик уже кружился над головой, гул его мотора становился все громче, все яснее...

– Дрянь дело... – подумал Михаил Кондратъевич. – меня разыскивает!

Командир был в легковой машине.

– Товарищ пилот. Вам немедленно надо улетать, – сказал он. – Иначе мы будем обнаружены разведчиком...

– Есть, улетать! – твердо сказал Сергеев.

Он бросился к самолету. Да, он прекрасно понимал, что любой ценой должен «отвести» отсюда фашистского летчика.

Садясь в кабину, крепко, по-дружески, пожал руку Кашубе...

– Ну, Павел, в случае чего... Передай ребятам привет!

Над деревьями мелькнул силуэт «Хеншеля»... Он заходил прямо на поляну.

Сергеев смело ринулся в воздух, навстречу разведчику. Немецкий летчик, видимо, никак не ожидая такого отчаянно дерзкого маневра. И он упустил те несколько секунд, когда имел возможность совершенно спокойно и безнаказанно изрешетить самолет Сергеева на взлете. «Хеншель» спикировал. Но было уже поздно: Сергеев, взлетев над лесом, мгновенно нырнул в просеку...

И тут началось состязание... Состязание на ловкость, мастерство, силу воли!

«Хеншель», точно коршун, метался над маленькой санитарной машиной. Но каждый раз, когда немецкий летчик намеревался взять ее на прицел, Сергеев заставлял свой самолет либо делать «горку», либо разворот то в одну, то в другую сторону. «Хеншель» с диким воем проносился мимо, поливая из пулемета пустоту.

Убедившись в бесполезности атак, немец решил отогнать Сергеева от леса. Но тот знал, что это значит: над полем он был бы совершенно беззащитен.

Прижимаясь почти вплотную к верхушкам деревьев, Сергеев вел свою послушную машину то просекой, то дорогой, то принимался кружить над поляной. Он не раз слышал, как ветви начинали хлестать то по шасси, то но плоскостям самолета.

Фашистский летчик нервничал, злился, давал одну пулеметную очередь за другой, но все было тщетно: цель неуловимо ускользала от него. Он заходил то в лоб, то в хвост самолета, то сбоку. Но Сергеев безошибочно разгадывал каждый новый маневр врага и во-время успевал отвести свою машину от, казалось бы, неминуемого поражения. Над перегревшимся моторам разведчика поднимался лиловый дымок...

– Прозевал, растяпа! Теперь черта с два поймаешь! – с злорадством и ликованием в душе думал Михаил Кондратьевич.

Долго тянулись напряженно-мучительные минуты этой неравной борьбы.

Но вот пулеметные очереди «Хеншеля» сделались реже, короче, наконец совсем прекратились.

– Выдохся! – усмехнулся Сергеев...

Он облегченно перевел дыхание. Опасность миновала...

Фашистский летчик, покружившись еще немного, снизился и, высунув из кабины руку, погрозил кулаком. Том же ответил ему и Сергеев.

«Хеншель» набрал скорость и исчез в облаках.

Сергеев огляделся.

– А где я нахожусь? – мелькнула у него тревожная мысль.

Он сверил оной курс с картой и компасом. Как будто все правильно. Но твердой уверенности нет. Его беспокоило самое главное: он не знал, где свои, где немцы. А тут еще начала портиться погода. Забарабанили по плоскостям частые капли дождя. Даль подернулась густой сизой мглой. Полет осложнялся...

Он шел уже более часа. Значит, где-то здесь скоро должен быть фронт. Впереди из-за леса блеснула излучина реки. Мост через реку оказался взорванным. Огромная решетчатая ферма одним концом своим торчала из воды. Около переправы копошились люди, на берегу стояло до сотни машин.

Немцы, – догадался Михаил Кондратьевич.

Он свернул, было, в сторону. Но внизу уже трещали пулеметы, били зенитки.

По плоскостям и фюзеляжу звонко защелкали пули, осколки, в воздухе поплыли белесые клубочки дыма.

Сергеев почувствовал, как самолет резко подбросило кверху. Река, лее, линия горизонта – все исчезло. Перед глазами было лишь серое небо. Самолет, резко накренившись на крыло, стремительно пошел вниз. Над мотором плескались раздуваемые ветром яркокрасные языки пламени, валили черные клубы дыма...

Сергеев выравнял машину и посадил ее на небольшую, заросшую кустарником поляну.

Пилот выпрыгнул из кабины. Поднимаясь с земли, он услышал чьи-то голоса, смех. Оглянулся. И вздрогнул. Неприятный холодок пробежал по спине. К самолету, самоуверенно ухмыляясь, шел с сигарой в зубах белобрысый немецкий офицер, щегольски одетый в короткую куртку, тщательно выутюженные брюки, с начищенными крагами на ногах.

– Сдавайсь, русс, сдавайсь! – кричал он.

За ним следом шагали солдаты.

Сергеев выхватил револьвер.

– Нет... коммунисты не сдаются, – сказал он себе.

Но выстрелить ему не удалось: почти одновременно на противоположной стороне поляны появились красноармейцы. Вот уже сбит с ног ударом штыка офицер...

...Михаил Кондратьевич Сергеев не только в своей эскадрилье, но и во всей авиагруппе считается одним из самых опытных и бесстрашных пилотов. За время войны он выполнил десятки ответственных заданий. Для него как бы не существует неблагоприятной летной погоды. Он всегда готов по первому же приказанию подняться в воздух.

В. Некрасов.