Л. Леров 

Люди авиационного тыла
// Сталинский сокол 27.03.1942

Когда летчики эскадрильи обсуждали итоги дня и перечисляли имена отличившихся, они назвали красноармейца Евстигнеева. Чем же заслужил это рядовой боец батальона аэродромного обслуживания, которым командует майор Горбоносов?

На старте все готово. Начался летный день. Взмыли в поднебесье самолеты. Техники, мотористы, командиры – все разошлись по землянкам. А Евстигнеев остался здесь, на поле. Ветер, злой и колючий, щиплет лицо. Мороз сегодня крепкий. Но не уходит с площадки боец. А вдруг неожиданно самолет вернется домой? Знает Евстигнеев: посадочное «Т» ежеминутно нужно держать наготове. Выкладывать его заранее нельзя – это демаскирует аэродром. «Т» должно быть выложено мгновенно, как только раздается знакомый гул моторов. И здесь нужна осторожность, – не выложить бы «Т» навстречу непрошенным гостям. Но ухо у Евстигнеева чуткое, глаз зоркий. Даже ночью, когда в боевые полеты идут истребители подразделения Романова, Евстигнеев точно определяет – чей самолет, откуда идет, подан ли условный сигнал.

В тот день, когда имя бойца с любовью и благодарностью было названо в землянке летчиков, Евстигнеев проводил и встретил не одну группу самолетов. День близился к концу. Домой возвращался наш разведчик. Евстигнеев уже приготовился выложить «Т» и в последний раз вгляделся в поднебесье – все ли в порядке? От неожиданности он даже вскрикнул: одно шасси у самолета не выпускалось. Ничего не подозревавший летчик шел на посадку. Авария была неизбежна. Евстигнеев не растерялся. С молниеносной быстротой выложил он на снегу знак: старт запрещен. А зачем выбежал вперед и замахал красными флажками – условными сигналами дал знать летчику: «ноги не в порядке». Летчик ушел в сторону. Покружил над аэродромом, пока не выпустил шасси. Боец Евстигнеев спас и самолет, и летчика.

Их немало таких друзей, боевых помощников у летчиков, базирующихся на этом аэродроме.

Комсомолец Яков Кузнецов – шофер на стартере. Полюбилось ему это дело – моторы запускать. Ловкость нужна, сноровка. На аэродроме знают: там, где работает Кузнецов, не будет опозданий с заводкой машины. И что бы ни случилось – мороз ли свирепый или под’ехать в укрытию самолета трудно, – у Кузнецова все всегда в порядке.

А случалось всякое. Аэродром неожиданно подвергся штурмовой атаке с воздуха. Наши истребители должны были немедленно взлететь ввысь. Кто возьмется запустить их под огненным ливнем? Кузнецов возьмется. Фашисты, заметив, видимо, что к укрытию самолета мчится стартер, открыли огонь по его машине. Но Кузнецов остался верен себе: приказано самолет запустить, приказ должен быть выполнен. И он с честью выполнил его. Когда враг был прогнан, летчики и техники крепко пожимали руку, благодарили смелого шофера. Он стоял у своей машины, растерянный и несколько смущенный. Что, собственно, такое он сделал? Но об этом красноречиво «говорила» его машина. Кабина была изрешечена пулями, лобовое стекло разбито.

Через несколько дней комсомольца Кузнецова приняли в кандидаты партии.

На бензозаправщике работает шофером красноармеец Елисеев. В его послужном списке много благодарностей, отметок о ценных подарках. Их история – это рассказ о героизме тружеников авиационного тыла. В момент, когда Елисеев заправлял «Чайки», на аэродром налетели вражеские самолеты. Елисеев в этот момент заправлял свою машину у бензоколонки. Резиновый шланг был протянут от колонки к машине. Пуля пробила бак бензозаправщика. Вспыхнуло пламя. Каждую секунду мог взорваться бензосклад. Мужественный шофер не растерялся. Рискуя жизнью, он бросился к горящей машине, раз'единил шланг и срочно вызвал трактор. Горящую машину оттащили от бензоколонки. Взрыв был предотвращен.

Но не только мужеством своим славятся такие водители спецмашин, как Кузнецов, Елисеев, Андреев. Знатны они и тем, что любят свои машины, тщательно ухаживают за ними. Знатны они бережливым, хозяйским отношением к каждому грамму горючего. Много бензина сэкономили шоферы за месяцы отечественной войны. И когда спрашиваешь, как они добились этого, отвечают коротко:

– Глаз бережливый.

Этот глаз следит за карбюраторным хозяйством машины, за тем, чтобы не было лишних прогревов, чтобы даже когда на пару минут останавливается машина – выключался бы мотор.

...Ночью, как днем, на аэродроме кипит работа. В поднебесье мелькает светящаяся точка самолета. Ярко вспыхивают сигнальные ракеты. Идет на посадку ночник-разведчик. И навстречу ему прорезают небо яркие лучи прожекторов. Стоят на боевом посту прожектористы Чеботарев и Артамонов. Весь день готовили они материальную часть. Два часа передохнули и затем стали на дежурство до рассвета. Летчик, идущий на посадку, должен быть встречен прожектором. И они стоят на своем посту.

Они не ушли с этого поста и тогда, когда враг бомбил аэродром. Осколки бомб попали в прожектора. Разбило линзы. В щепы превратилась кабина шофера. Но два прожекториста – Чеботарев и Артамонов – не покинули боевой позиции. Лампы еще целы. А из полета скоро вернется наш истребитель. Все должно быть, как обычно. И все было, как обычно. Вслед за фугасными бомбами рядом с прожекторной станцией упали зажигательные. Артамонов бросился тушить их, и Чеботарев один остался у уцелевших ламп. Когда раздался гул нашего самолета, по небу приветливо полоснул луч прожектора.

Аэродром действовал безотказно. Его обслуживали десятки людей – скромных героев авиационного тыла.

Ленинградский фронт.
Л. Леров.