В. Саянов
Лейтенант Николай Тотмин
// Сталинский сокол 29.03.1942
Имена двух комсомольцев курсантов Читинского аэроклуба Тотмина и Харитонова стали всесоюзно известными. Оба они – Герои Советского Союза. Оба они насчитывают немало побед над врагом. Оба – последователи русской тактики воздушного боя, тактики применения молниеносного тарана в решающей схватке с врагом.
...Эти места все время привлекали немцев. Самолеты врага непрерывно шныряли над ними. Тройки, шестерки, девятки немецких самолетов надоедливо тупели в небе.
Однажды под вечер прилетела восьмерка немецких самолетов; три из них были истребители. Немцы начали бомбить аэродром. Подниматься во время бомбежки – значит итти на исключительный риск. Так и пришлось нашим самолетам пережидать бомбежку на земле. Немцы отбомбили и стали делать второй заход...
Тотмин принял решение, о котором и по сей час скупые на похвалы мастера воздушного боя говорят с уважением.
– Крутни скорей, запусти мотор без всяких прогреваний, – приказал он мотористу.
«Ясмтребок» Тотмина взмыл в воздух.
Бой предстоял неравный. Тотмин только еще отрывался от земли, а немцы летели на высоте в 2.000 метров.
Пока немцы делали заход, Тотмину удалось все-таки выиграть время. Немцы не сразу заметили его, и когда, делая заход, они снова появились над аэродромом, Тотмин пропустил последнюю немецкую машину, ринулся на нее и открыл огонь из пулеметов. Немец удирал. Неожиданно Тотмин оглянулся. Черт возьми, оказывается, решили его перехитрить. Они только сделали вид, что не заметили его, а на самом-то деле в хвосте тотминского самолета мчатся два стервятника...
Немцы вели огонь. Тотмин сделал вираж. Один немецкий летчик растерялся и удрал, а другой продолжал обстреливать Тотмина.
– Ну, погоди, – решил Тотмин – ужо разделаюсь я с тобой...
Он ринулся на немца, еще не открывая огня. Виражили-виражили оба. Тотмин оказался искуснее и маневренное: все ближе похходил он к хвосту немецкого самолета...
Немец прекратил стрельбу и начал набирать высоту. Горкой он уходит вверх. Неужели удирает? Нет, с высоты он снова бросается на самолет Тотмина.
Тогда Тотмин открыл огонь и смело решил идти на лобовую атаку.
– В крайнем случае врежусь в немца и оба погибнем, – решил Тотмин, – но ни за что не сверну в сторону. Лучше лоб в лоб – гибель обоих, чем выхода из боя.
Снизу с аэродрома боевые товарищи, затаив дыхание, следили за воздушным поединком. Воля Тотмина была напряжена до предела. Если вдуматься, все шло удачно. Гибель немца неизбежна при лобовом ударе, а за свою жизнь Тотмин не боится. Он сумел воспитать в себе презрение к смерти, – качество, столь необходимое воздушному бойцу... Он смело приближался к немцу. До лобовой атаки оставались считанные секунды...
Велика была сила ненависти Тотмина к врагу. Тотмин шел на него спокойно и легко, как будто и не думал о предстоящих мгновениях расчета с жизнью...
И вдруг в ту секунду, когда лобовой удар казался уже неизбежным, немец струсил. Нервы врага не выдержали. От недавней его решимости не осталось и следа. Немец не принял встречного лобового удара. Он хотел сберечь свою шкуру. Он уклонился от навязанного ему Тотминым боя...
Вот тогда-то и решился Тотмин на таран. Нужно было уничтожить врага!
Исход воздушного поединка решают секунды. Немец струсил, дал левый крен. Но все равно не уйти ему от возмездия! Тотмин стремительно дал правый крен. На огромной скорости плоскости двух самолетов встретились под углом. Камнем полетел вниз немец. Он врезался прямо в землю и взорвался. Даже и обломков от него потом не удалось найти.
Враг был уничтожен. Теперь, после решительной победы, Тотмин вновь почувствовал жажду жизни. Но слишком тяжелым было положение его собственной машины... Самолет не повиновался больше Тотмину. Плоскость, которой Тотмин таранил врага, отломилась. Самолет начало крутить.
Земля приближалась. Тотмин решил выпрыгнуть да парашюте. Но не легко на штопоре выброситься из самолета. Как ни пытался подняться Тотмин, ничего не выходило, его прижимало к сидению. Что делать теперь, когда земля подходит все ближе и ближе? Не прятать же голову под приборную доску, чтобы не видеть неумолимо приближающуюся землю. Он собрал все силы. Прижимает к сиденью никак не вылезть... Нет, он не сдастся… Он перехитрит слепую силу, прижимающую его к обреченному самолету, толкающую на верную смерть. С огромным усилием он высвободил часть тела, рванул парашют. Парашют раскрылся, рванул Тотмина, помог высвободиться из самолета. Напоследок стабилизатором летчика сильно ударило в спину.
В это время над местом, где пылал самолет, показались немцы. Они стали обстреливать Тотмина из пулемета. Парашют был пробит в трех мостах, но под ногами Тотмина в это время уже была земля. Он был спасен!
В непрерывных воздушных боях проходили дни и недели. Однажды под вечер Тотмин ввязался в бой с немецким самолетом над территорией противника. Немец решил перехитрить Тотмина и сделал разворот на замаскированную немецкую защитную точку. Тотмин не испугался, принял бой над зенитками врага. Он подошел к «ассу» вплотную и расстрелял несколькими очередями. Немецкий самолет загорелся в воздухе и упал. Но осколками немецких снарядов был подбит и самолет Тотмина. Самолет загорелся было, но Тотмин сделал разворот и сбил пламя. Он сделал пике. Внизу блеснула река. За рекой были свои. Туда надо было пробиться во что бы то ни стало! Эта мысль – последнее, что помнит о том дне Тотмин. Он потерял сознание. Но так велика сила воли у этого человека, что и потеряв сознание, он не оторвался от ручки самолета и довел машину до цели.
Очнулся он через много дней. Уже после выздоровления узнал он подробно о своей посадке в беспамятстве, узнал из письма девушки, ухаживавшей за ним в санбате. Немало дней прошло, пока Тотмина довезли до госпиталя. А в части в это время уже решили что Тотмин погиб.
Нет, жив Тотмин, славный летчик. Герой Советского Союза! Он жив, он дерется и будет драться в небе, громить врага, пока не настанет день нашей окончательной победы!
В. Саянов.
Ленинградский фронт.