Гвардии капитан Н. Кузнецов 
// Сталинский сокол 16.04.1943

Огонь и маневр

Свободный полёт пары истребителей, если они хорошо взаимодействуют маневром и огнём, может принести большой вред противнику. Чаще всего я летаю в паре с лейтенантом Голдобиным, и мы с ним довольно хорошо сработались. Наш обычный строй – пеленг, приближённый к строю фронта. В этом положении мы прекрасно видим друг друга, и сколько немцы ни пытались нас атаковать, пятеро из этого не получалось.

Во всех случаях, когда я иду в атаку, Голдобин меня прикрывает и держится с небольшим превышением, чтобы иметь возможность отразить нападающего сзади противника. Он немедленно даёт мне знать по радио, если противник оказывается на угрожающей дистанции. У ведомого рация всегда стоит на приёме и передаче. Он открытым текстом всё время держит меля в курсе воздушной обстановки. Поэтому-то нас никогда нельзя застать врасплох.

Для того, чтобы лучше просматривать воздух, мы практикуем «ножницы», маневрируя разворотами вправо и влево. Боевой порядок «ножниц» очень хорош при атаке вражеских бомбардировщиков. Внимание немецких стрелков рассеивается, и огонь их становится мало эффективным, а мы тем временем атакуем с разных направлений и снова избираем высоту.

При этом, однако, не следует сразу же делать горку, потому что машина на какое-то мгновение «зависает» в воздухе и становится хорошей мишенью для врага. Мы обычно проходим несколько вперёд, осматриваемся и потом уже набираем высоту. Один раз я встретился с «Ме-109» на одинаковой высоте, на встречных курсам. Метров за триста до меня немец вдруг захотел получить преимущество в высоте, и перед моими глазами мелькнул «живот» его самолёта. В следующую же секунду «Мессершмитт» был сбит.

Внезапность для истребителя – ключ к победе. Налетел неожиданно, атаковал дерзко и метко – и успех обеспечен. Для достижения внезапности истребители используют высоту, солнце и облачность. Нередко из-за «обладания» солнцем бой перемещается всё дальше и дальше от линии фронта. В таких случаях надо зорко следить, на чьей стороне солнце, и в зависимости от этого производить манёвр.

Дерзкий и умелый истребитель, налетевшим внезапно, может с успехом драться даже с численно превосходящий противником. Как-то мы тройкой возвращались с боевого задания и повстречались с тридцатью «Ме-110», направлявшихся бомбить наш аэродром. Бомбардировщиков прикрывали «Ме-109», и вся группа находилась примерно на высоте 2.000 метров. Немцы приближались к цели. Зная, что в этот момент всё их внимание сосредоточено на аэродроме, мы решили дерзнуть. С бреющего полета перешли на набор высоты и, получив превышение над противником, произвели атаку сверху. Мои ведомые сразу же врезались в строй немцев и сбили по одному «Ме-110». Я же в это время напал на «Ме-109» сзади сверху и тоже добился победы. У немцев началась паника. Порядок в строю был нарушен, и бомбы посыпались куда попало.

В воздушном бою я никогда не стреляю по трассе, а всегда пользуюсь прицелом. Трасса для меня является лишь контролем. Все самолеты противника, которые я уничтожил в воздухе, сбиты с ближних дистанций, чаще всего одной очередью. Так, например, 26-й сбитый мною немецкий самолёт я атаковал с дистанции 150 метров и кончил очередь, когда до горящего «Мессершмитта» осталось не более 50 метров. Очередь точно пришлась по мотору и кабине лётчика.

Среди сбитых мною 29 самолётов противника есть истребители всех марок, а также бомбардировщики. Каждый воздушным бой, каждую победу, одержанную над врагом, я тщательно анализирую. Прежде всего мы с ведомым разбираем во всех деталях происшедшие бои, затем обмениваемся своим опытом с другими лётчиками-истребителями. Так накапливается опыт, который учит нас, что победа достигается умелым сочетанием огня и манёвра.

Гвардии капитан Н. Кузнецов.