Майор Г. Сожин
// Сталинский сокол 28.05.1943
На штурмовике ночью
Действующая армия. (По телеграфу от наш. спец. корр.). Предстоящий полет по многим причинам вызывал особый интерес. Это был полёт на штурмовике, да ещё ночью, целым звеном. Майор Камбулатов – ведущий группы – сам только второй раз вылетал на ночное штурмовое задание.
Сложность ночного полёта на штурмовике начинается с самого старта. Аэродром, на котором мы находимся, лётчики в дневных условиях называют строгим. А ночью надо обладать большим лётным мастерством, чтобы аккуратно поднять машину в воздух с узкой взлётной полосы, когда выхлопные газы слепят глаза и лётчик почти ничего не видит впереди.
Командир штурмового экипажа должен знать район полёта на-зубок. Каждая деревенька, каждый домик, речушка или озеро – всё должно полностью его ориентировать.
Со вчерашнего вечера командование изменило боевую задачу. Днём разведчик установил, что в одном месте немцы сосредоточили большое количество живой силы и техники. Это было отчётливо видно на фотопланшете самолёта-разведчика. Кстати, здесь же, у немцев, расположены крупные склады боеприпасов. Нужно было нанести врагу неожиданный и сильный удар с воздуха. Майор Камбулатов вновь напоминает своим ведомым:
– Только не отставать, держаться плотного строя. Если встретят фрицы и мы будем вместе, ничего они нам не сделают. Порознь побьют, спрятаться некуда – небо без единого облачка. В оба следить за воздухом и, в случае чего, сигналить ракетой.
Вновь ведущий повторяет маршрут полета, выход на цель, уход после атаки, сигналы. Майор Камбулатов очень заинтересован, чтобы ночная штурмовая атака прошла отлично. Тридцатилетний командир части, лётчик-истребитель по профессии (У него 127 боевых вылетов на «МИГ'е» и только 4 на «ИЛ'е»), он – пионер и страстный поборник ночных штурмовок.
– По машинам! – приказывает майор.
Я занимаю своё место в кабине, проверяю связь, подгоняю шлемофон.
Наш штурмовик плавно выползает из укрытия. Стремительный разбег, и машина отрывается от земли. Мы делаем над аэродромом два круга, набираем высоту – пока взлетят и пристроятся ведомые.
Строем правого пеленга летим к цели в ночном мраке.
– Гущин, не отставать, держаться строя! – радирует Камбулатов. – Как меня слышите? Отвечайте!
Гущин, видимо, слышит хорошо. Его самолёт ещё ближе подстроился к Мартынову, и вся тройка точно держит курс, строй, высоту.
На всем пути к линии фронта видны мигающие огоньки маяков. Их много, они, как светлячки, гаснут и вновь появляются. Для лётчиков – это отличные ориентиры. На маршруте вспыхивают прожектора – нам указывают путь к линии фронта. Вот мы пролетаем самый отчётливый ориентир – реку, похожую на тёмную извивающуюся ленту.
Ведущий самолёт идёт на принижение, прибавляет скорость. Ведомые делают то же, и вся наша группа подходит к цели в глубоком вражеском тылу.
– Следить за воздухом, внимательно следить. – слышим голос Камбулатова.
– Приготовиться к атаке, Я приказывает ведущий.
Наш штурмовик го стороны луны разворачивается на цель, и мы пикируем под углом 45 градусов. От стремительного полёта вниз тебя прижимает к сиденью, и кажется, будто тяжёлый предмет с огромной силой давит на грудь.
Глядя на молниеносный рывок остальных самолётов, ощущаешь, с какой колоссальной скоростью штурмовики несутся в атаку. Удар по вражескому логову дополняется пушечно-пулемётным огнём.
Немцы, видимо, не ждали нас. Зенитчики противника не успели открыть огонь. Тщетно пытались схватить нас прожектора, но после наших пулемётных очередей они быстро гасли.
Резким набором высоты Камбулатов выводит машину из атаки. Машина маневрирует, при боевом развороте почти переваливается на крыло, и в эти секунды небо и земля мелькают, как кадры киноплёнки. Мощные взрывы и пожары на земле помогают достаточно быстро восстановить ориентировку. На обратном пути то в одном, то в другом месте нас встречают плотные завесы зенитного огня. Но лётчики, маневрируя по курсу и высоте, выскакивают из опасной зоны. Нам и сейчас отлично видны результаты ночной штурмовки: вслед за сильными взрывами в районе цели начались пожары.
Майор Г. Сожин.