Братья Тур
Из пушек по журавлям
// Сталинский сокол 26.06.1942
Недавно внимание наших бойцов на одной участке фронта было привлечено звуками ожесточенной зенитной стрельбы, раздававшейся из расположения противника. Однако, подняв головы кверху, красноармейцы не обнаружили в синем летнем небе ни одного самолета. Меж тем зенитные пулеметы строчили все яростней. И вдруг все стало понятным, то-есть, собственно, не совсем понятным. В воздухе курсом на северо-восток шла эскадрилья... журавлей, следовавшая из теплых краев. Меткими зенитчиками были сбиты две птицы (бедняги у своих родителей не обучались противозенитным маневрам), а остальные в ужасе разлетелись по небу.
В чем дело? Зачем нужно было тратить бронебойные пули на бедных птиц? Быть может, они производили фотосъемку фашистских укреплений? Или, может быть, поскольку они следовали из Египта, англичане вложили им в клювы секретную почту для Москвы? Над этим вопросом ломали себе, голову бойцы и командиры, наблюдавшие странное зрелище зенитного обстрела журавлиного клина.
Но вскоре все раз’яснилось. Все оказалось гораздо проще. Взятый в плен финский солдат рассказал, что финны сбивают возвращающихся из теплых стран журавлей «в соображении пожрать». Маннергеймовское воинство так изголодалось, что лопает пролетных птиц, включая и несъедобных, руководствуясь перефразированной пословицей «лучше журавль в руке, чем синица в небе».
«Синица в небе» – это грядущая «победа» во имя так называемой великой Финляндии. Давно уже Густа Маннергейм нарисовал своим солдатам головокружительную картину – торжественный марш по Невскому проспекту с громом барабанов и грохотом литавр. Но пока что вместо всего этого звучит жалобная музыка пустых желудков. И голова кружится не столько от воинских успехов, сколько от недоедания.
На-днях в кармане убитого финна нашли переписанную солдатскую шутку – «Некролог по буханке». Вот этот юмор голодных:
«Солдаты 3-го взвода с глубоким прискорбием сообщают, что сегодня в 9 часов утра после тяжких страданий скончалась последняя буханка хлеба в почтенном возрасте шести дней. Старушка ушла в вечность после того, как несколько дней тому назад приказала долго жить последняя осьмушка маргарина. Мир праху, дорогая покойница! С тобой нам жилось все-таки неплохо. Что же мы будем теперь делать? Бедные сироты – солдаты третьего взвода».
Ввергнутая во вторую войну злополучная Финляндия не успевает латать дыры на своих прохудившихся штанах – не только фигурально, но и буквально. Последняя новость, дошедшая из финского лагеря, – отсутствие штанов для солдат. Сейчас в Финляндии под помпезными лозунгами началась кампания по сбору тряпья для переработки его в обмундирование. Как сообщает «Суомен сосиал-демокраатти», тому, кто соберет десять кило тряпья, в виде премии будет пожалован портрет президента Рюти с его автографом.
Впрочем, изумительный этот товарооборот – портрет президента на рваные штаны – не пользуется особенный успехом у населения. Никто не хочет менять тряпье на тряпье. Автограф хотя бы и президента – несъедобная вещь. Гораздо большим успехом пользовался бы кусочек обыкновенного свиного сала. Но все сало сожрали немцы. Приходится исхитряться – бить из пушек по журавлям в поисках пропитания.
Нет хлеба, нет штанов... Пожалуй, единственное утешение, что впереди отчетливо маячит близкий день, когда штанов уже не потребуется. Их не на что будет надеть. Ведь и без того малочисленное мужское население Финляндии редеет с каждым днем войны. А тем уникальным экземплярам мужского пола, которым удастся уцелеть, хватит, надо полагать, одной пары штанов на двоих – по одной штанине на уцелевшую ногу.
Журавли же – птица умная. И осенью, пролетая обратно, флаг-штурман клина будет отдавать команду:
– Внимание! Подлетаем к Финляндии. Здесь нашего брата норовят сбить и – в суд. Довернем-ка, ребята, на два градуса влево.
И журавлиный клин, усиленно заработав крыльями, прибавит «газу», удирая от опасного места.