Братья Тур 

Скандал в шалмане
// Сталинский сокол 10.07.1942

В кабинете у нашего знакомого следователя мы видела однажды вора. Отброс человеческого общества, сидя в кресле, горько плакал, растирая грязным кулаком жуликоватые глаза.

– Что, совесть мучает? – опросили мы участливо.

– Да, – тоскливо ответил отброс. – Она самая... – И захныкал еще жалостливей.

– Что я наделал!.. Ведь я же потерял отныне два общества... Ведь этого все мне не простят...

– Ну, ничего, – возразили мы. – Исправитесь. Усердным трудом и воздержанием от преступлений вы, несомненно, заслужите прощения.

– Нет! Такие вещи не прощают... – мрачно сказал ворюга, шмыгнув носом.

– Что же вы такого натворили? – в ужасе спросили мы, отшатнувшись от этого исчадия ада. – Вырезали семью? Убили свою матушку? Ограбили отделение банка?

– Хуже, – пробормотало исчадие, – Перед самым моим арестом я имел глупость спереть часы у своего же парня...

И, ища сочувствия, он бурно зарыдал чистыми, младенческими слезами.

– Эх, да вам меня не понять... Понимаете, у своего украл... Меня же теперь ни в один шалман не пустят!..

У уголовников есть своя этика. Она строга и взыскательна. Укравший у «своего» считается парнем и скотом даже в мире профессиональных жуликов. Он, так сказать, – выродок среди мерзавцев и мерзавец среди выродков. И нет ему места даже в шалмане, то-есть на воровской квартире.

И только у одного вида уголовников – у немецких эсэсовцев – отсутствует даже такая примитивная этика, моральный кодекс бандитов. Командир 11-й роты первого пехотного полка дивизии СС «Мертвая голова» издал приказ по роте (№ 12), гласящий:

«С тех пор. как я возвратился из госпиталя, я не узнаю моей роты, моей старой 11-й роты. Мне порой кажется, что я командую сбродом мошенников, а не ротой СС, которая, как будто, является отборной частью немецкого народа».

Хозяин воровской квартиры вернулся после отлучки и не узнает своих молодчиков. Боже, что творится в этом некогда благородном притоне!

«Случаи воровства участились. Я не могу надеяться ни на одного из моих людей или оказывать ему доверие, ибо бывает, что даже самого меня обкрадывают тем или иным образом. (Курсив наш. – Бр. Т.). В ротной ячейке управления воруют много пайков».

Вот это уже совсем выводит из себя беднягу командира. Он взбешен. Стоило ему отлучиться на минутку, как у него из-под носа слямзили добычу. Если эти скоты – солдаты – будут так бессовестно таскать, то что же останется, чорт возьми, на его долю?!

«Я обращаюсь а старослужащим 11-й роты – позаботьтесь о том, чтобы это свинство кончилось! Обратите особое внимание на молодое пополнение, прибывшее сейчас, и воздействуйте на тех, если не уговором, то силой. Все равно, идет ли речь о преступлении против святости собственности или против правил товарищества, задавайте этим дрянным людям крепкую головомойку».

Нечего ставать, молодцы хоть куда! Не успели еще обжиться, а уже тянут руки к казенному сундуку, «нарушая правила товарищества», то есть отталкивая слабогрудых старослужащих и загребая своими лапами все, что попадется.

Разумется, о таких «мелочах», как грабеж населения, в приказе ничего не говорится. Это канонизировано фашистской военной доктриной и почитается за воинскую доблесть. Разговор по душам идет, разумеется, только о тех, кто крадет уже награбленное.

«Для неисправимых преступников, – грозится ротный командир, – я не знаю пощады и перевожу их в «скопище потерянных». Это – сводная группа, в которой состоят исключительно воры, дезертиры и прочие негодяи, чья честь может быть восстановлена только милостивой пулей врага.

В виде наказания за разные жульнические дела:

1. Передаю в военный суд дело о воровстве на стрелка Эшмана из 2-го взвода. Одновременно ходатайствую о его переводе в «скопище потерянных».

2. Отменяю впредь поощрительные отпуска солдатам в обоз, ибо старшие стрелки СС Гартман (1-й взвод), Варзер (2-я взвод), стрелок СС Холингер (3-й взвод), будучи в обозе, нашли нужным сразу же проявить свою признательность за гостеприимство тем, что уворовали масло и колбасу».

Опять «весенние резервы» уперли из-под офицерского носа колбасу! И доведенный до отчаяния «отец-командир» с трогательной непосредственностью восклицает:

«Пусть даже полроты придется перевести в «скопище потерянных», в чем терпеть все это безобразие. Лучше уж не командовать ротой, чем иметь дело с такими людьми!

Настоящий приказ прочитать командирам взводов перед строем отделений.

Гауптштурмфюрер и командир роты Вебер».

Чистые, детские слезы катятся из глаз бандита. Вор у вора отмычку украл. Одним словом, скандал на воровской хазе!..

Скандализованный гауптштурмфюрер Вебер грозится полроты перевести в «скопище потерянных», где только «милостивая пуля врага» сможет смыть с них позор. И невдомек недалекому бурбону Веберу, что вся его рота и в том числе он сам уже давно пребывают в «скопище потерянных».

Северо-Западный фронт.