С. Нагорный 

Эта слава бессмертна
// Сталинский сокол 24.07.1942

Действующая армия, 23 июля. (От наш. спец. корр. по телеграфу). Четыре комсомольца, четыре друга составляли экипаж этой могучей боевой машины. Но летчик Дивиченко, штурман Журавлев, стрелок-радист Мысиков и воздушный стрелок Ешов – не только друзья. На своем бомбардировщике они были как бы единым организмом, в котором билась сердце, наполненное ненавистью к врагу и самой нежной любовью к родине.

Несколько дней назад экипаж Дивиченко участвовал в налете на вражеский аэродром. Отсюда летали фашисты жечь мирные хаты тихого нашего Дона. Здесь их и настигло возмездие. Зоркие глаза смотрели в стекла прицелов, крепкие руки лежали на штурвалах и на рычагах бомбосбрасывателей. Фашистские машины хорошо горели на донской земле. Наши бомбардировщики смело ходили над полем, и стрелки из всех пулеметов поливали бегущих, падающих, прижимающихся к земле немцев. Но наша земля не спасла пришельцев, как плотно они к ней ни прижимались, и пуля, назначенная подлецу, поражала его в спину.

В разгар работы с двух самолетов заметили, что машина Дивиченко загорелась, подбитая вражескими истребителями, которые в это время уже атаковали бомбардировщиков. Самолет Дивиченко горел, но он продолжал действовать, он жил и дрался, этот самолет героев-комсомольцев. Им управляли так, как будто ничего не случилось. Его пулеметы били по врагу на земле и по неприятелю в воздухе. Все видели, как пронесся он, подобно огненной буре, бреющим полетом в последний раз над немецким аэродромом, а потом взял курс на восток.

В двух километрах от аэродрома была дорога. По ней шла колонна автоцистерн. Машин с горючим было много, они двигались плотным строем. Должно быть, пламя и дым не помешали Дивиченко увидеть эту цель. Ненависть к врагу говорила в нем и его друзьях громче, нежели чувство самосохранения. Никто не знает, о чем думали, о чем говорили четыре товарища в последние секунды своей жизни. Но многие видели, что они сделали, как завершили свою прекрасную, молодую жизнь. Никто из четырех не воспользовался той лазейкой, которая вела не к жизни, а к позорному прозябанию в плену, – никто не выпрыгнул с парашютом.

Самолет, направленный твердой рукой, пробрил колонну автоцистерн с хвоста до головы, да так пробрил, что дорога превратилась в реку пламени и дыма. Высоко к небу прыгнул огонь, дым заклубился черными спиралями.

Так дрались и погибли за родину четыре друга – комсомольцы Дивиченко, Журавлев, Мысиков и Ешов. Слава о героической четверке зовет к новым подвигам. Эта слава бессмертна.

С. Нагорный.