Н. Бобров
Охота за «драконом»
// Сталинский сокол 09.10.1942
(Рассказ)
* * *
Прошло еще несколько дней. Полк готовился отпраздновать первую годовщину своей боевой работы, которая становилась все напряженней. О большом празднике думать не приходилось. Но все же отметить радостный день решили концертом приглашенных артистов. Ожидался приезд шефов полка – представителей авиационного завода.
Майор Коршунов лежал в сухой, жесткой, как щетка, траве и воспаленными от бессонных ночей глазами разглядывал небо.
Полк ночных истребителей, которым командовал Коршунов, прикрывал крупный узел дорог. Над этим узлом изо дня в день появлялись немецкие самолеты, несущие службу разведки. Один «Юнкерс» дерзко, в одни и те же полуденные и предвечерние часы, пролетал над полевым аэродромом, расположенным в шестидесяти километрах от линии фронта. За этим разведчиком, на фюзеляже которого был нарисован желтый дракон, охотились летчики, работающие днем. Но поймать его не удавалось. Коршунова раздражал этот непрошенный «гость». И вместо того, чтобы отдыхать в часы, свободные от полетов, он начал выслеживать жертву. Уже несколько дней затратил он на это дело, и злость его накипала все больше.
Вдруг ухо уловило слабый, затерявшийся в высокой синеве звук. Коршунов вскочил и, застегивая на-ходу шлем, побежал к своему истребителю, замаскированному в кустарнике. Спустя три минуты он уже мчался по прямой, набирая высоту и не спуская глаз с горизонтальной черточки, смутно видневшейся в безоблачной небе. Он следил за ней напряженно, боясь упустить се из виду. Однако черточка словно таяла и, наконец, бесследно растворилась в ясном воздухе.
Ночью предстояли боевые вылеты. Поэтому после обеда Коршунов немного поспал, а вечером вышел из избы на крыльцо подышать осенней прохладой. Мысли его, как все последние дни, опять вернулись к тому, что так его занимало и лишало спокойного сна. Вспомнив дневной неудачный вылет, Коршунов поморщился, а затем погрузился в раздумье.
Голос комиссара полка, раздавшийся из открытого окна хаты, вывел Коршунова из состояния задумчивости.
– Петрович! Хватит тебе думать... Иди-ка лучше послушать нашу любимую «Застольную».
Ночь Коршунов провел на летном поле, выпуская в боевые полеты своих истребителей и провожая долгим взглядом бортовые огоньки, мелькавшие в темноте, точно рубины и хризолиты. А в полдень опять лежал в кустарнике и терпеливо выслеживал жертву.
В тот день с утра моросил дождь, но к полудню небо прояснилось, и лишь с запада в далекой вышине тянулся тонкий слой белесых перистых облаков. На этот раз немецкий разведчик появился позже – в обеденный час. Как только Коршунов заметил его над кромкой дальнего леса, он вскочил и опрометью бросился к своему истребителю, размахивая руками и крича на-бегу технику: – Готовь, Куракин! Сейчас я его...
Не спуская глаз с противника, командир полка машинально застегнул парашют, стремительно вскочил в кабину и взлетел. В первую минуту полета Коршунов видел «Юнкерса», но спустя еще минуту потерял его из вида.
– Неужели не найду? – подумал летчик, и досада, смешанная со злостью, охватила его так сильно, что он выругался, стиснул до боли челюсти, но все же упрямо полез вверх.
Однако вскоре он опять увидел немецкого разведчика. До него уже оставалось метров четыреста. Коршунов приготовился к атаке, но в этот момент фашистский летчик сделал ловкий маневр и нырнул в облачность. Истребитель продолжал полет в надежде застигнуть фашиста, когда он выйдет из облаков, но разведчик больше не показывался. Преследование стало бессмысленным.
И праздник, действительно, удался на-славу. Из белоствольных березок сделали ножки для длинного стола, прибили к ним необтесанные доски. Гости и летчики расселись за этим самодельным столом. Кто не успел занять место на скамьях, устроился на пеньках и ящиках. День выдался ясный, солнечный.
Из-за стола поднялся высокий, седеющий человек, слесарь по профессии, возглавлявший делегацию шефов, и обратился к Коршунову, сидевшему на другом конце стола:
– Товарищ командир! Это негоже. Мы хотим вас, так сказать, послушать, а вы и до первой не дотронулись. Тост, тост просим!
– Не мастер я говорить-то, – ответил немного смущенный Коршунов. – Уж вы меня увольте. Лучше я сейчас поднимусь в воздух и покажу, на что способен самолет, сделанный вашими руками.
Он встал и ушел. Через несколько минут командир привлек внимание всех сидевших за столом. Правда, его не видели, но зато видели самолет, который проносился буквально над макушками деревьев с мгновенно оглушающим и так же мгновенно пропадающим ревом. Полет был исполнен подлинно филигранного мастерства. Машина пролетала на такой ураганной скорости, что и летчики и гости не успевали поворачивать головы, чтобы провожать ее взглядом.
– Бог! Право слово, бог! Видали, какой у нас «старик»! – с восторгом воскликнул один из молодых летчиков.
Между тем Коршунов, сделав три круга, неожиданно для зрителей энергично полез вверх, и его самолет, почти мгновенно превратившись в маленькую точку, скрылся. На опушке, где собрались летчики и гости, после рева мотора наступила непривычно-странная тишина. Все недоумевали и гадали, куда улетел командир.
– Где же Петрович? – начал беспокоиться комиссар. – Что с ним могло произойти?
А произошло вот что. У командного пункта, расположенного на другой стороне опушки, сидел и грустил лейтенант Сибирцев, выполнявший в тот вечер обязанности оперативного дежурного. Сибирцеву сегодня не «повезло». Он так хотел принять участие в празднике, а вместо этого ему пришлось только слушать издалека веселые голоса. Это еще полбеды. Хуже было то, что за столом, рядом с веселой Наташей, той самой черноокой Наташей, с которой Сибирцев познакомился на авиационном заводе и условился когда-нибудь встретиться, сидел не он, а его приятель.
Но вскоре лейтенант перестал думать о девушке, наблюдая бреющий полет командира полка. Машина Коршунова делала третий круг. Сибирцев перевел взгляд чуть правее вверх, и вдруг в ясной вышине увидел красновато блестевший самолет, вернее розовую полоску. В этой полоске, освещенной лучами сентябрьского солнца, лейтенант сразу распознал врага В это время Коршунов заходил на четвертый круг.
Тогда Сибирцев, зная, что командир полетел на самолете без рации, схватил лежавшее около блиндажа свернутое полотнище и вместе с посыльным побежал к опушке. Оба быстро выложили на земле полотняную стрелу. Коршунов, собираясь итти на посадку, увидел знак, сразу понял все и круто взмыл в том направлении, которое указывала стрела.
Он начал искать врага и почти тотчас увидел правее и выше себя самолет. Это опять был «Юнкерс»! Ненависть обожгла сердце Коршунова и как-то сразу возникла уверенность – впереди летит давно выслеживаемый «дракон».
– Теперь уж ты от меня не улизнешь! – кричал Коршунов самому себе. Он развернулся и помчался наперерез врагу, маскируясь в лучах заходящего солнца.
Спустя минуты две вражеский самолет висел впереди над Коршуновым, отливая красноватым отблеском. Еще несколько секунд, и дистанция сократилась до пятидесяти метров. Противник четко проектировался в кольцах прицела.
– Пора!
Коршунов нажал гашетку. Сноп пуль, оставляя за собою светящиеся зеленоватые следы, впился в тело разведчика. «Юнкерс» резко шарахнулся в сторону, но выпустил ответную огненную струю, которая прорезала воздух около правого крыла истребителя. Это бил нижний стрелок.
– А, подлец! Огрызаешься! На, получай! – Коршунов снова поймал фашистского стрелка в прицел и выпустил по нему длинную очередь. Ответного огня не последовало.
– Хорошо! Теперь поджарим вас! – крикнул летчик и перенес огонь на левый мотор. Левое крыло «Юнкерса» мгновенно заполыхало. Черная, густая полоса дыма растеклась по небосводу.
Фашистский летчик пытался скольжением вправо сбить разгорающееся пламя. Но Коршунов подошел еще ближе, и сердце его часто-часто забилось – на фюзеляже взвивалась отвратительная фигура дракона.
Разведчик неуклюже перевернулся и стал проваливаться вниз.
– Все!
Напряжение, вызванное поединком, начало спадать. Убрав газ, Коршунов пошел на снижение.
Коршунов возвратился на свой аэродром. Через несколько минут он был на опушке среди гостей.
– Где тебя, Петрович, черти носили? Неудобно как-то. Хозяин, а исчез... – сказал комиссар.
Коршунов отвел его в сторону и коротко рассказал о случившемся.
– Товарищи! – воскликнул, обернувшись к столу, комиссар. – Вы хотели, чтобы наш командир тост произнес. Так он уже сказал свой тост.
– То-есть как? – послышались голоса.
– Да, да, сказал, правда, без слов. Дело, видите ли, в том, что, пока мы веселились, майор Коршунов сбил фашистского разведчика. Матерый был экипаж. «Драконом» мы его прозвали. Сейчас он догорает километрах в тридцати... На нашем родном, советском лугу...
Комиссару не дали договорить. Все захлопали в ладоши.
Когда шум стих, Коршунов встал и тихо произнес:
– Это верно, что комиссар говорил. Догорает... На нашем родном лугу...
Он обвел взглядом своих летчиков, улыбнулся и укоризненно покачал головой.
– Все выпили, черти! У одного меня осталось... В таком случае, я один выпью. И знаете, за кого? За лейтенанта Сибирцева. Ведь это он обнаружил мою жертву. Вот так-то... И за вас, товарищи...
Н. Бобров.