Ник. Богданов
// Сталинский сокол 16.10.1943
Первый удар
«Шестёрка истребителей под командованием капитана Лукашева, прикрывая переправу наших войск, подверглась нападению двенадцати «ФВ-190». Пользуясь преимуществом в высоте, немцы хотели нанести неожиданный удар. Но предупреждённые по радио с земли, наши истребители умело вышли из-под удара и в завязавшейся ожесточённом бою подбили один «ФВ-190», не понеся потерь».
Так сообщалось в боевом донесении.
Это был будничный, обычный бой. Для всех, но только не для капитана Романенко. Когда товарищи обсуждали острые моменты и всевозможные эволюции этого боя, насыщенного множеством примеров мужества и отличной техники пилотирования наших лётчиков, он сидел молча, удручённый какой-то мыслью.
Чем же был так расстроен опытный лётчик, бывший инструктор капитан Иван Романенко?
Ему не удалось в этом бою сбить ни одного немца, несмотря на все старания. Почему?
Ещё до прилёта на фронт в рассказах товарищей, которым уже довелось повоевать, и в газетных строках его не раз волновала одна фраза:
– Отразив первый удар, наши истребители бросились в атаку...
Почему мы иногда предоставляем противнику право первого удара? Ведь это не шутка. Это не первый выпад шпаги со стороны более опытного дуэлянта и далее не первый выстрел из пистолета, а удар двух пушек и двух пулемётов. Сноп такого огня может разнести самолёт. Сегодня Романенко ощутил, что это такое.
Обернувшись и взглянув вверх, он увидел мчащийся на него клубок огня. Из всех огневых точек «Фокке-Вульфа» било пламя. И хотя Романенко видел, что немец промазал, невольная дрожь прошла по спине. Он не потерял самообладания и во-время отвернул. Немец проскочил. Романенко в ярости погнался за фашистом, который хотел его убить. Но «Фокке-Вульф» успел набрать высоту и снова изготовился к атаке.
Романенко «подзадрал» нос своего самолёта и встретил наскок немца огнём. Сердце возрадовалось, когда враг отскочил.
– Ага, не любишь, гад! – невольно крикнул Романенко.
И чуть было не попал под очередной клевок второго «Фокке-Вульфа».
Пришлось сделать бочку и потерять на этом скорость. Снова у врагов оказалось преимущество в высоте, и опять Романенко выдержал атаку первого немца. В сердце кипела ярость. Но как ни старался лётчик, ему не удалось поймать немца в прицел. Так и закончил вничью свой первый бой Иван Романенко.
– Чем же ты недоволен, Иван Иванович? – опросил его капитан Лукашев. – Ведь их было вдвое больше, они имели преимущество в высоте. Мы отлично вышли из положения.
– Я собой недоволен. – сознался Романенко, – сжёг много бензина, потратил моторесурсы, потрепал свои нервы и не сбил ни одного немца...
Однако через несколько дней Романенко отыгрался. Сопровождая бомбардировщиков, он следил за одним отстающим и сам немного поотстал. Прибавил газ, набрал высоту и на большой скорости подошёл к своему аэродрому. И здесь он увидел, что над родным гнездом висят немецкие истребители. Одни «Фокке-Вульфы» делали «поклевки», другие их прикрывали.
– A-а... явились блокировать? Ладно...
Видя, что его не замечают, Романенко набрал ещё большую высоту, довёл скорость почти до предела и сверху, тщательно выбрав цель, ударил по одному «Фокке-Вульфу». Немец прозевал удар. Стрелял Романенко точно. С дистанции в пятьдесят метров он вогнал снаряды и пули прямо в кабину врага. «Фоке-Вульф» врезался в землю.
Немцы несколько растерялись, а наш лётчик уже снова был выше всех и выбирал себе новую цель. Так он сбил ещё одного, связал боем остальных и обеспечил товарищам возможность взлететь.
Когда после схватки он вылез из самолёта, лицо его искрилось весельем, он был доволен и даже по чувствовал усталости.
– Сбивать с первого удара – это просто удовольствие! – заявил Романенко.
И с тех пор он постоянно стремился к этому удовольствию. Все его помыслы сводились к одному: как бы обеспечить себе и товарищам преимущество и радость первого удара.
Он уже командовал эскадрильей и мог кое-что предпринять. Противник, видимо, заметил, что некоторые наши истребители при патрулировании пользовались одним и тем же методом. Ничего нет проще, чем использовать этот промах, и завидев группу самолётов, которая у всех на глазах барражирует в заданном районе, подкрасться к ней, набрать большую высоту, скорость и нанести удар.
Однако, прибегая к такому методу, немцы сами впали в шаблон, чем и воспользовался Романенко. Как-то, возглавляя группу, он отделился в паре со своим постоянным ведомым лейтенантом Пшеновым и, набрав большую высоту, стал как бы барражировать над шестёркой своих патрулирующих самолётов. Немцы не заметили его. Всё их внимание было поглощено нашей шестёркой. Они подошли на большей высоте и, только стали переходить в пикирование, как были сверху атакованы парой Романенко.
Застигнутые врасплох, «Фокке-Вульфы» сразу посыпались вниз, уходя от опасности. А в это время наша шестёрка набрала высоту. Всё разыгрался не по шаблону. Советские лётчики заставили немцев драться так, как было удобно нам. Пять самолётов потеряли немцы, причём по одному «Фокке-Вульфу» сбили Романенко и Пшенов с первого удара.
Нечто вроде этого стал применять Романенко и при сопровождении бомбардировщиков. К обычному строю прикрытия он прибавил ещё одну пару «свободного маневра». Эти два лётчика, ходившие высоко над всей группой самолётов по большим спиралям и на больших скоростях, оказались «золотой парой», по выражению гвардии подполковника Беркаля. От неё-то немцы и получали первый удар.
Не так давно группа наших бомбардировщиков шла громить немецкие войска у переправ через Днепр. Романенко и Пшенов летели в паре «свободного маневра». На подходе к цели десять немецких истребителей пытались навалиться на бомбардировщиков. Шестёрка «Ме-109» должна была сковать боем наше прикрытие, а четвёрка «ФВ-190» – напасть на бомбардировщиков. Но план немцев расстроила наша пара. Не замеченные фрицами, Романенко и Пшенов с первого удара сбили двух «Мессершмиттов». Затем остальные лётчики в завязавшемся бою сбили ещё трёх. Наши бомбардировщики, отлично отбомбившись, пришли домой без потерь.
Немцы решили взять реванш и при втором вылете наших самолётов бросили на них уже двадцать своих истребителей. Но и тут потерпели фиаско. Предвидя новoe нападение, ведущий капитан Лукашев заново перестроил прикрытие, а командир усилил его добавочной группой самолётов.
Романенко готовился к третьему вылету и, узнав подробности происшедшего боя, в котором немцы потеряли шесть самолётов, построил сопровождение опять по-новому. На этот раз наши лётчики встретили тридцать истребителей. Немцы учли всё: и сковывающую группу, и группу непосредственного прикрытия, и даже пару «свободного маневра». Они поджидали наших лётчиков ещё до подхода к цели, образовав воздушный барьер. И, вероятно, горькой неожиданностью оказалось для них появление группы наших истребителей с тыла, со стороны заходящего солнца, с большой высоты.
Предусмотрев эту встречу с немцами, наши истребители вылетели немного раньше общей группы, зашли на вражескую территорию, набрали большую скорость и высоту и внезапно атаковали противника.
Четыре фашистских самолёта свалились с первого удара. Ещё четвёрка была сбита потом, в завязавшемся бою. Бомбардировщики опять успешно отбомбились.
– Вот так и работаем, – говорит Романенко, – избегая шаблона и делая всё для того, чтобы первыми наносить удар. Сейчас на моём личном счету 22 сбитых самолёта да один подбитый...
И, улыбаясь, поясняет:
– Я его упустил в том, первом бою... Ну, да всё равно, этого рыжего я ещё где-нибудь встречу. Попадёт он под мой первый удар покрепче, чем я под его...
И когда-нибудь так и случится. Ни один немецкий самолёт ещё не уходил целым от первого удара капитана Романенко.
Ник. Богданов.
Киевщина.