Л. Плескачевский 

С партизанским отрядом
// Сталинский сокол 16.11.1941

(Из дневника журналиста)

Автор публикуемых ниже записок – сотрудник фронтовой газеты техник-интендант 2-то ранга Л. Плескачевский – принял участие в экспедиции в глубокий тыл к немцам, где действуют партизанские отряды. Редакция «Сталинского Сокола» с сегодняшнего номера будет печатать отрывки из дневника тов. Плескачевского.

Дорога в отряд

1. Переправа.

...Вместе со мной – целая прессконференция: кинооператор Сергей Евтеевич Гусев, фоторепортер «Красной звезды» Сергей Лоскутов и наш проводник Сергей Зайцев.

Участок для перехода линии фронта намечен, туда послана разведка. Разведчики перейдут с нами линию фронта, доведут до просеки.

Беда в том, что разведчики задержались на занятой врагом территории. Десять часов вечера, а их все нет. Оказалось что они имели и другое задание – привести «языка»...

Провожатые из полка привели нас в деревню Н. Гостеприимные хозяева пригласили нас отведать горячей картошки.

Последний раз покурили на своей территории. Условились друг друга называть по имени. Но так как мы имели в своем составе трех Сергеев, то пришлось им дать приставки во возрасту. Гусев стал Сергей первый. Лоскутов – Сергей второй, а Зайцев – Сергей третий. Установили и порядок движения. Первый – Яков, за ним – три Сергея, я и Егор.

И вот мы у берега реки. Раздеваемся и переходим вброд. Вопреки ожиданиям вода теплая. А может быть греет опасность?

Выйдя на противоположный берег, мы забрались на возвышенность и сразу же оказались перед деревней.

Куда итти? Начался дождь, сверкнула молния и осветило местность. Впереди был кустарник.

Возможно, это опушка леса. Пойдем туда, переждем дождь, а там разберемся. Прошли метров триста, но леса все было. Ориентироваться по карте во мраке под дождем невозможно. Выхода не было – оставалось дожидаться рассвета.

Мы сидели в кустах, гадая, с какой стороны деревни подошли к кустарнику. Плащ простоя, промокает ватник. А сидишь на мокром, на ноги льется с веток. Каждый напряженно вслушивается – нет ли подозрительного шума. Вдруг все затаили дыхание – послышался какой-то ровный шум. Машина? Значит, мы недалеко ушли от дорога. Шум постепенно нарастал.

– Егор, – вдруг прошептал Лоскутов, – Егор, не храпи!

Так вот что приняли мы за шум машины! Что делать? Приходится быть настороженным.

Начинает светать: дождь не проходит. Сырость оказала свое влияние. Неожиданно для себя я кашлянул. Пятеро спутников дружным шопотом ругнули меня. Поблизости снуют германские машины, повозки.

Со вчерашнего дня мы ничего не ели. Голод дает себя знать. Решаем пообедать. Из плащпалаток сооружали шалаш, забираемся туда. Вскоре выясняется, что сухари размокли. Это к лучшему – не будут хрустеть. Банка вскрыта – мы аппетитно уплетаем консервы. Пустые банки ставим под углы палаток – туда стекает дождевая вода. С сахаром это не так уж плохо.

Спереди и сзади от нас слышны разрывы снарядов. Совсем недалеко разорвалась мина. Как бы наши не начали «садить» по роще! Было бы неприятно прятаться от отечественных мин.

Время до вечера тянется мучительно медленно, а пока светло, пускаться в дальнейший путь опасно.

Под вечер снова хлынул дождь. Придется заночевать, не сделав и километра.

Спать располагаемся неподалеку от дороги. Заворачиваюсь в плащ, ложусь на мокрое. В головах промокший насквозь вещевой мешок.

Теперь, укутавшись с головой в палатку, можно и покурить. Но мои спички промокли. Сухие спички сохранились у одного Лоскутова, который их пригрел на груди.

Утро первого сентября. Еще темно, а надо вставать. Проклятый дождь шел и ночью.

Предаваться унынию некогда – идем.

Лес! Долгожданный хороший лес. Высокие деревья, дорога далеко. Можно громче разговаривать, можно кашлянуть, но теперь не кашляется.

– Перестал кашлять! – радостно сообщаю спутникам. Но теперь им все равно. Ветерок сушит плаща, мы движемся по пустынному лесу.

После длительного пути по лесным дебрям и болотам остановились на привал. У костра развесили сушить портянки, ватники. Обогревшись у огня и закурив, пришли в благодушное настроение, внезапно нарушенное самым неожиданным образом.

Неподалеку раздалось несколько пистолетных выстрелов. Вслед за тем послышался собачий лай. Из кустов выскочил рыжий пес, а за ним появился мальчик.

– Ты кто такой?

– Пастух.

– В деревне немцы есть?

А как же! – воскликнул мальчик. – В нашей деревне штаб немецкий стоит, их там человек 300. Весь народ выгнали, а сейчас в лес пришли. Забрали 15 коров, двух колхозников расстреляли. Вы наверное слышали выстрелы? Это как раз и расстреливали. Потом увезли всех мужчин в деревню, а человек 30 немцев сейчас в лесу.

– Где же они?

Да вот же, рядом, – ответил пастушок, как будто удивляясь, что его никак не поймут. – Напрямик метров двести будет, – для ясности добавил он.

Ми беспокойно оглянулись и торопливо начали обуваться.

Стемнело. Мы пошли на юго-запад, изменили направление, чтобы выйти к болоту, минуя перелесок, подальше от деревень. Не было никакого расчета встречаться с немцами в пути. Нужно было добраться до отряда, а там – дело общее.

Вскоре ноги начали вязнуть по щиколотку. Шли по болоту с компасом, избегая тропинок. Наметили ориентир и брели.

На первом островке устроили привал. Присели. Сразу же послышался густой храп Егора. Но спать польза. Отдохнули минут десять – и вперед. Так миновали несколько островков. На одном из них решили устроить привал на 30 минут.

Близко дорога, – предупредил Яша, но ему не поверили.

Путь был таким тяжелым, что казалось невероятным, будто бы прошли 6 километров. Вынули по полсухаря и, запивая болотной водой, поужинали. Этот скудный ужин несколько оживил нас. Посыпались остроты. Можно и дальше. Не отошли мы от островка и 20 метров, как Яша поднял руку. В чем дело?

– Осторожно, – предупредил Гусев, – провод.

Перешагнув через немецкую связь, оказались на дороге.

Странно было чувствовать под ногами твердый грунт. Страшно и опасно. Не задерживаясь, шагнули в кустарник. Долго идти не могли, – ведь последние ночи мы спали по три-четыре часа, питались кое-как и преодолевали немало непроходимых мест.

Но спать на болоте лучше, чем вовсе не спать. И мы отвели на сон целых шесть часов. Легли кто как мог…

Л. Плескачевский
(Продолжение в следующем номере).