Майор В. Рыбаков; интендант 3-го ранга А. Хапаев
Семейный альбом
// Сталинский сокол 21.11.1941
Когда-то альбом этот находился у одного лодзинского букиниста – об этом свидетельствовал штамп его книжной лавки. Тут же помечена и дата приобретения книги – 12 июля 1912 года. Где альбом хранился после букинистической лавки – неизвестно. И уж совсем непонятно, как он стал собственностью Веры К., живой, подвижной женщины, занимавшей скромную должность в одном из почтовых отделений.
К альбому почти никто не касался, если не считать гостей, которые изредка и больше из приличия раскрывали его. Со страниц на них смотрели выцветшие фотографии незнакомых людей. Тут были и старики, сердито уставившиеся в фотоаппарат, и молодые люди с нафабренными усами, и девушки, державшие в руках букеты искусственных цветов.
Иногда гости спрашивали:
– Для чего вы, Верочка, весь этот паноптикум храните?
Хозяйка дома улыбалась:
– Знаете, иногда забавно посмотреть, как люди раньше одевались.
Как-то в доме Веры К. появился летчик лейтенант Астафьев. Летчик был ранен на фронте и заканчивал лечение в госпитале. С К. он познакомился на почте, куда несколько раз заходил за письмами. Однажды Вера В. запросто пригласила его к себе.
В тот вечер у К. в гостях были двое сослуживцев и человек в полувоенной форме, которого хозяйка отрекомендовала Иваном Павловичем, приехавшим в город И. в командировку. Компания пила чай, слушала патефон. Иван Павлович от скуки стал перелистывать альбом.
В девятом часу вечера Иван Павлович, который торопился к поезду, стал прощаться. Когда он ушел, лейтенант подсел к ломберному столику и машинально взял в руки альбом. Он перелистал несколько страниц и хотел уже отложить альбом, как из него выпала записка. На маленьком листке бумаги он прочел два непонятных слова: «Будет Глухой». Записка была написана «вечным» пером, чернила еще казались свежими. Вернулась Вера К., и летчик сунул записку в альбом.
Скоро гости разошлись. Астафьев долго не мог уснуть в ту ночь. «Будет Глухой», – чтобы это могло обозначать?» – мучительно думал он. Подозрение сверлило мозг. Утром летчик был у знакомого следователя.
Семейный альбом неспроста находился в квартире Веры К. Под невинными фотографиями, между плотными листами картона, были шифрованные записки – краткие донесения, которые время от времени забирал с собой приезжавший в «командировку» Иван Павлович.
В процессе следствия удалось расшифровать подлинный смысл записки, обнаруженной в «семейном альбоме» лейтенантом Астафьевым. «Глухой», о прибытии которого была поставлена в известность Вера К., был только что завербованный немцами шпиоп, и в качестве «дебюта» ему был предложен город Н.
Вскоре наши следственные органы получили возможность лично познакомиться с «Глухим». Это был военный, одетый в форму младшего командира нашей стрелковой части. Отец «Глухого» – крупный кулак с Дона – в первые годы существования советской власти был расстрелян за попытку организовать вооруженное восстание против советской власти. Сынок, скрыв, кто был его отец, уехал в город С. и устроился кладовщиком на пивоваренный завод. Держался он тихо, свои настроения никому не открывал, ожидая случая отомстить советской власти.
Такой случай представился, когда он в форме младшего командира, выдававшего своя за «бежавшего из плена», очутился по ту сторону фронта. От гестапо он имел самые широкие полномочия: собирать сведения о расположении аэродромов и воинских частей, осуществлять диверсионные акты, портить оружие. Отдельно он получил задание: рассказывать, что немцы хорошо обращаются с военнопленными.
Но «дебютировать» изменнику родины не пришлось. Когда он прибыл в город С., там его уже ожидали.
Иван Павлович – частый «гость» в доме Веры К. – оказался шпионом с более солидным стажем и с соответствующей теоретической подготовкой. Сын эмигранта-белогвардсйца, он учился в специальной школе под Лейпцигом, где готовились кадры диверсантов и шпионов.
Линию фронта Иван Павлович перешел в крестьянской одежде.
В пути ему удалось заручиться документами на имя красноармейца Д., попавшего во вражеское окружение. С этими документами он пришел в городок К., где были расквартированы наши резервные части. Здесь он устроился писарем на продовольственный склад.
Фашистский шпион стал усердно собирать сведения о численности частей Красной Армии. Время от времени он выпрашивал себе увольнительную записку и с первым же поездом отправлялся в город Н. в «гости» к Вере К., адрес которой был ему предусмотрительно сообщен накануне перехода линии фронта. Заранее зная о прибытии «Глухого», Иван Павлович постарался как можно быстрее поставить об этом в известность К. Но записка попала не по адресу...
Сама К., как это было установлено, не только содержала явочную квартиру. Из «семейного альбома» был извлечен небольшой листок бумаги, на котором ее собственной рукой было написано: «Все делается так, как условлено». А условлено было следующее: К., работая на почте, уничтожает корреспонденцию, поступающую из Действующей армии от командиров и красноармейцев на имя их родных. При этом она должна «успокаивать» близких:
– Знаете – война, а на войне всякое бывает. У меня вот тоже близкого человека убили.
Корреспонденцию. которую уничтожить не удалось, Вера К. умышленно засылала по другим адресам, мариновала на почте, стремясь этим сеять тревогу «недовольство среди населения.
Вера К. оказалась шпионкой с долголетним стажем. Она была давно завербована немецкой разведкой, но продолжительное время ее держали «в резерве». Когда началась война, К. получила приказ действовать.
Благодаря бдительности советского летчика Астафьева все тайны «семейного альбома» всплыли наружу, и фашистские шпионы получили по заслугам.
Майор В. Рыбаков.
Интендант 3-го ранга А. Хапаев.