Н. Богданов 

Полковник
// Сталинский сокол 07.11.1942

Стоял осенний ясный день. Из-за Волги дул ровный, теплый ветер. Разноцветные дымы горящего Сталинграда относило на запад. Багровые, седые и черные клубы отмечали горящие дома, танки и автомашины. Немцы, подтянув резервы, снова и снова штурмовали город, и сегодня нажим свежих дивизий был особенно силен.

Защитники города изнемогали от непрерывных атак. И вдруг, в разгар сражения, заговорили сотни пушек на северо-западе от Сталинграда. После короткого огневого налета над расположением немцев появилось сто двадцать самолетов-штурмовиков «ИЛ-2».

Вражеские зенитки открыли было стрельбу, но тут же захлебнулись. Можно обстреливать шестерку «ИЛ'ов», можно бороться против трех шестёрок, но от ста двадцати бронированных машин, несущих полтысячи пулеметно-пушечных стволов, много десятков тонн бомб и снарядов, нет спасенья.

Немцы, как кроты, залезли в землю. 120 штурмовиков на участке прорыва подавили все живое. Наша пехота по сигналу поднялась и в полный рост пошла в атаку. Так она продвинулась семь километров, пока из глубины не подошли немецкие резервы. Это был марш по трупам врагов, по горящей земле, усеянной брошенным, исковерканным оружием. Маршем пехоты, поднявшейся во весь рост, любовался приехавший на командный пункт наступающих частей полковник Василий Васильевич Степичев.

День флангового удара, облегчившего положение защитников Сталинграда, был счастливым днем в его жизни. Полковнику удалось осуществить свою воинскую мечту, за которую он долго боролся: нанести массированный штурмовой удар.

Он его любовно и тщательно подготовил, выполнил и теперь радовался плодам победы. Его интересовало все: и исковерканные пушки, и сгоревшие вражеские танки, и иссеченные пулеметным косым огнем грузовики, и кучки ошеломленных пленных солдат. Ведь это он подбирал сорта осколочных и зажигательных бомб для подавления техники и уничтожения солдат, он вырабатывал методы бомбового удара, штурмовки и заходов на цель.

Вначале врага победила мысль командира, потом действия его подчиненных.

И эта победа далась не легко. Он готовил ее давно и постепенно, накапливая командирский опыт, тренируя себя и летчиков. Ему пришлось отстаивать свою тактику, в которую верил, свой план операции, преодолевать сопротивление некоторых косных, воюющих по шаблону вышестоящих командиров. Победа давала ему возможность доказать правоту своих идей о массированном применении штурмовой авиации, их дальнейшее усовершенствование и расширение. Поражение решало не только его личную судьбу, но могло отбросить назад, в болото шаблона и трусливой осторожности, и грозное новое оружие.

Со стороны командира-новатора нужны большое упорство, смелость и сила воли, чтобы доказать свое право на риск, получить одобрение своему плану и довести свои замыслы до конца.

Все новое рождается в борьбе, которая сурово проверяет, насколько оно жизненно, отметает все надуманное и случайное. То, что предлагал полковник Степичев, казалось некоторым фантазией. Но он был уверен в успехе, потому что его теории были рождены боевой практикой.

Спокойный, уравновешенный, способный к здравому мышлению в любых непредвиденных обстоятельствах и к анализу самых неожиданных событий воинской жизни, полковник пользовался большим и непререкаемым уважением у своих подчиненных.

Отечественную войну он начал уже не мальчиком, а человеком зрелых лет и большого опыта. Все ступени воинской лестницы прошел он за двадцать пять лет службы в Красной Армии.

Семнадцатилетним юнцом привел его в красногвардейский отряд отец, старый литейщик Василий Ильич Степичев. К родному Екатеринославу подступили немцы, и рабочие брянских заводов, загасив горны и остановив станки, взялись за оружие. Степичевы, потомственные литейщики, пришли воевать всей семьей.

Погиб младший сын, десятилетний мальчик Митя, остался калекой старший – Алексей. Много крови пролили советские люди, но враг был отбит. Старый литейщик снова вернулся на родной завод. Василий Степичев остался в Красной Армии. Во время гражданской войны он был командиром взвода, командиром роты, дослужился до комиссара полка и затем пошел в военную академию. А в 1929 году, как бы зачеркнув все «земное» прошлое, пошел в авиацию, поступил в качинскую авиашколу, окончил ее и стал летчиком. Он видел в авиации новое грозное оружие и, мечтая стать воздушным командиром, решил овладевать этим делом солидно, с азов, не боясь тяжести службы, которую начинал сначала.

Отечественная война застала его командиром полка. Он сражался на самолетах многих типов: отлично водил на разведку «СУ-2», летая на «ЯК'ах», но в конце концов остановил свой выбор на штурмовике.

Блестяще овладев техникой пилотирования «ИЛ-2», Степичев стал энтузиастом штурмовой авиации. Могучий бронированный самолет, прекрасный плод русского размаха и советской техники, пришелся ему по душе. В нем он увидел богатырское средство уничтожения немецких оккупантов, которых ненавидел всеми силами души. Немцы были не только врагами его родины, но и личными врагами его семьи. Второй раз за четверть века они сгоняли ее с насиженного гнезда, заставляли проливать кровь и слезы.

Степичеву все кажется, что он мало уничтожил немцев, сравнительно с теми возможностями, которые имеются в наших руках. Все свои помыслы направляет Степичев на то, чтобы овладеть искусством уничтожения немецкой армии.

На почве этого крепнет его дружба с одними, рушится с другими, происходят естественный отбор товарищей по борьбе за единую цель. Смелость, беззаветность в сражениях с врагом – для него высшее мерило воинской чести.

В одном из полков командовал эскадрильей старый товарищ Степичева. В начале войны этот летчик был награжден и на том успокоился, стал избегать риска, довольствуясь рассказами о своих былых подвигах. Возможно, в глубине души он надеялся, что Степичев будет во имя дружбы смотреть на него сквозь пальцы.

Но проявление малодушия не укрылось от полковника Степичева. Он несколько раз предупредил труса, а потом дал ему опасное задание: вести группу штурмовиков на немецкие переправы, прикрытые зенитками и истребителями.

Командир эскадрильи не дошел до цели, испугался и, приведя штурмовиков обратно, стал ссылаться на плохую видимость, затем на слабость своего зрения и еще на что-то. Степичев тут же перед строем разоблачил его, приказал арестовать и отдал под суд трибунала.

Отметая неспособных и бестолковых, полковник смело и любовно выдвигает вперед мужественных, волевых и талантливых командиров. Его первые друзья и помощники, на которых он опирался, строя новую тактику штурмовиков, стали командирами авиационных частей. Лучшие операции они проводили вместе, постоянно борясь против косности и консерватизма.

На одном участке фронта укоренился шаблон: штурмовики действовали только с бреющего полета, на одних и тех же высотах и даже по одним и тем же маршрутам. Дошло до того, что немцы, противодействуя штурмовикам, стали применять заградительный огонь минометов, огнеметы и даже фугасы! «ИЛ'ы» несли потери и все-таки держались той же тактики, потому что «знатоки» считали, что при полетах на средних высотах увеличатся потери от истребителей.

Полковник Степичев после серьезной подготовки организовал боевой вылет на высоте, недоступной для заградительного огня, и произвел огневой штурмовой налет с пологого пикирования. Достигнув большого эффекта, штурмовики вернулись без потерь, отразив при помощи активной обороны налет немецких истребителей, причем два «Мессершмитта» были сбиты.

В этот полет полковник отобрал именно тех штурмовиков, которые умело боролись с истребителями, и доказал, что активная оборона группы «ИЛ'ов» на средней высоте гораздо более целесообразна, чем уход на бреющем полете, часто превращающийся в бегство.

Овладение искусством высотного полета штурмовиков дало вскоре возможность одержать ряд серьезных побед, оказавших влияние на положение данного участка фронта. Противник большими силами прорвался на стыке двух наших армий, форсировал Дон и стал выходить во фланг защитников Сталинграда, устремились на север. Необходимо было приостановить немецкие колонны до подхода резервов.

Аэродромам полковника Степичева грозила непосредственная опасность захвата мотомехчастями, но он понимал, что решается судьба большого сражения.

Собрав все, что у него было, полковник поднял в воздух большую группу «ИЛ'лов» и сам повел их на штурмовку немецких колонн. Боевые порядки наших и немецких войск были спутаны, все находилось в движении и ни о каких атаках с бреющего полета не могло быть и речи.

И вот тут, резко повысив высоту полета, удачно находя цели, полковник Степичев стал наносить немецким колоннам штурмовые удары с пологого пикирования, крупными группами самолетов. Эти последовательные удары заставили немцев рассредоточиться, задержали их и дали возможность подойти нашим танкам.

Операция закончилась замечательной контратакой наших мотомехвойск. Путь советским танкистам указывала и расчищала штурмовая авиация под командованием полковника Степичева.

На поле боя враг бросил 72 танка. Из них семьдесят процентов были подбиты штурмовиками.

На практике боев полковник и его помощники убеждались, что наилучший способ применения штурмовиков – массированный как по количеству, так и по времени. Чем массированней удар, тем больше эффекта и меньше потерь.

Массированность повышает требования и к летчикам, и к тыловикам, требует четкости от командиров и их штабов, катастрофична при разгильдяйстве, но при настоящей подготовке способна творить чудеса.

Все это знал Степичев. Когда полковник отстаивал перед командованием свой план массированного удара, он опирался на длительный опыт и на силу своего воспитанного в боях коллектива передовых штурмовиков.

Грозный удар ста двадцати «ИЛ'ов», разметавший немецкие войска на северо-западе от Сталинграда, произвел большое впечатление и на врагов, и на друзей.

Полковник Степичев – мастер вождения крылатых воинов – не успокоился на достигнутом. Он продолжает работать над усовершенствованием своих военных знаний, он готовит грозные отряды штурмовиков к еще более мощным ударам по вражеским войскам.

Н. Богданов.