С. Нагорный 

«Слышу товарища Сталина»
// Сталинский сокол 13.11.1942

Был восьмой час вечера шестого ноября. Бомбардировочный самолет пересекал линию фронта. Он летел на запад. С высоты нескольких тысяч метров экипаж видел, что в темноте то и дело возникали полуокружья света. Ярко вспыхивали и сейчас же угасали. Это стреляли орудия. Красную дугу рисовали раскаленные мины. Пунктиром прошивали темноту пулеметные трассы. На земле был бой.

– Товарищ майор, товарищ майор!– позвал радист Руднев.

Голос его показался майору Дмитриеву взволнованным.

– Что скажете? – спросил он.

– Слышу товарища Сталина!.. Доклад…

Самолет летел на запад.

Он шел четвертым в группе. За ним, строго держась интервалов, летели другие экипажи полка. Бомбардировщики неслись к цели, и голос вождя был услышан экипажами всех самолетов.

За линией фронта попали в облачность. Шли, не отклоняясь от курса, между верхним и нижним ярусом облаков. Беспокоило: тучи помешают найти цель. Никогда так горячо, как в этот вечер, не хотелось обнаружить и поразить цель. Каждый помнил: сегодня – праздник! И у каждого праздничное настроение проявлялось желанием во что бы то ни стало найти врага и уничтожить его. Октябрьская годовщина – это такой праздник, в который должны трепетать и гибнуть враги советской отчизны!

Цель нашли первые экипажи. Остальным было уже легче: они летели на розовое зарево, окрасившее облака, выходили на пламя пожаров. То, что причиталось фашистским мерзавцам в этот вечер великой годовщины, враги получили сполна.

Когда экипажи прилетели на свой аэродром, они узнали от товарищей, о чем говорил Сталин. О провалившемся немецком плане окружения Москвы, о втором фронте...

Бомбардировщики пошли на цель вторично. Нельзя написать, сколько бомб взял каждый самолет по случаю праздника. Во всяком случае очень много, больше, чем когда-либо.

Если первый вылет имел целью скопление немецких войск, то второй предназначался основным германским аэродромам. Ударили так, что сердце радовалось. Пылали в праздничную ночь фашистские самолеты, горели кострами, и любо было смотреть на это советским летчикам.

Заходили они на цель и вспоминали друзей, которым не привелось крушить врага в ночь накануне великой годовщины. Вспоминали отважного Кирноса, который отбивался однажды от шести немецких истребителей, вел свой самолет сквозь ливень пуль и снарядов, вел и отбивался, двух « Мессершмиттов» подбил, но все-таки привел машину на аэродром и сделал посадку на одном моторе, на одно колесо.

Вспоминали поэта-летчика Петю Васильева, его неутомимую веселость, его вечное желание летать... Вспоминали и стихи. То стихотворение, которое называлось «Друзья в бою» и описывало подвиг летчиков полка. Песню, рассказывавшую, как летчик Ковалев был у партизан и как девушка-партизанка, лечившая его, проводила Ковалева через линию фронта, к своим.

Расстался я с нею, а вслед мне смотрели
Ее голубые глаза...

Вспоминали и погибших за родину друзей и, зайдя на цель, твердой рукой обрушивали на врага в эту праздничную ночь тысячи килограммов смерти.

Утром восьмого в эскадрильях читали приказ. Испытанные мастера бомбовых ударов и молодые, необлетавшиеся экипажи стояли в строю. Слушали приказ летчик Мартынов и штурман Петровский – водители того корабля, который сделал полетов больше всех других и который особенно знаменит умением в самую трудную погоду найти маршрут к цели.

Слушал приказ экипаж Козлова, экипаж героев-орденоносцев. Как-то раз три «Мессершмитта» атаковали самолет. Бомбардировщик принял бой. Вскоре один немец был сбит. Другому удалось зайти в хвост. Он был недосягаем, прикрытый хвостом бомбардировщика. Стрелок-радист Иудин вылез из кабины по пояс, лег на турель пулемета и дал очередь, которая, пронизав хвост бомбардировщика, настигла немца и зажгла его. Третий «Мессер» ушел.

Слушают летчики приказ наркома, зовущий к боям и предвещающий победу. Потом говорят – коротко, горячо.

Говорил лейтенант Крапива:

– Больше делать вылетов! – вот что надо, чтобы исполнить приказ и завоевать победу.

И все знают: это не слова. Потому что все знают, каков лейтенант Крапива, слышали не раз, как просился он «слетать еще разок» и как уверял командира, что «ничуть не устал».

«Правильно говоришь, Крапива», – думают летчики.

Каждый готов все силы отдать, но приказ наркома выполнить.

Говорит техник самолета Никонов:

– Быстрее вводить в строй самолеты! – вот чего требует приказ.

И все понимают: это не похвальба. Потому что техник Никонов известен в полку.

«Дело говоришь, Никонов!» – думают летчики, и техники, и мотористы, и люди других боевых специальностей.

И когда выступает замкомандира эскадрильи капитан Шкода и требует еще больше укрепить дисциплину, еще лучший навести порядок, то все понимают: это самое главное.

Так проходит митинг. И вскоре после этого – снова в полет. С удвоенным грузом бомб, с утроенной жаждой мстить, с удесятеренной верой в победу.

С. Нагорный.
Действующая армия.