А. Хапаев., Н. Дмитревский
Мщение
// Сталинский сокол 19.12.1941
С запада доносится гул артиллерийской стрельбы. С каждым днем, с каждым часом он становится все глуше и глуше. Не еще недавно линия фронта проходила здесь, в подмосковных селениях, в нескольких десятках километров от столицы.
* * *
Они бегут, разбрасывают мины, оставляют автоматчиков, стараясь хоть на несколько минут задержать стремительное наступление Красной Армии, оторваться от ее передовых частей, спасти свои силы. Но ничто им не помогает. Бандитов бьют и с земли, бьют с воздуха, и как бьют!
Страшную картину представляют места, где хоть раз ступила нога фашиста. По обеим сторонам шоссе, что тянется на северо-запад, стоят одиночные, покалеченные домики, да, как намогильные памятники среди снежных просторов, обгоревшие печные трубы. Вот и все, что оставили эти варвары, одетые в форму солдат в офицеров германской грабьармии, от многих наших мирных сел и деревень. Освещая себе путь пожарами, шагая черев трупы ни в чем неповинных людей. фашистские полчища двигались к Москве.
Они не знали границ в своих чудовищных злодеяниях. В селе Удино фашисты сожгли два дома, где находились 75 раненых красноармейцев. В том же селе немецкий офицер без всякого к тому основания выстрелом из револьвера на глазах у матеря наповал убил семилетием ребенка. В городе Р. фашисты поставили к стене семнадцатилетнего Николая Комарова и его сверстников, незаконно обвинив их в связи с партизанами Из девяти юношей только одному – Николаю Комарову – удалось бежать из-под расстрела. Остальные были убиты.
Таких фактов – сотни, тысячи. Реки крови народной пролили в Подмосковье фашистские изуверы. Десятки тысяч людей они лишили крова.
Но немецким оккупантам не удалось сломить волю нашего народа к победе. Потоками своей черной крови, своей жизнью расплачиваются фашистские людоеды за совершенные ими преступления. Суров и грозен гнев советского народа, беспощаден наш суд. Фашистской нечисти никуда не уйти от возмездия. Никуда!
Мы на дороге от Клина к Волоколамску. Трудно описать, что она собой представляет. Это скорее не дорога, а кладбище автомашин, танков, орудий, мотоциклов. С трудом пробираемся среди разбитых, подбитых и сожженных немецких машин.
– Что, товарищи, смотрите работу наших летчиков? – спрашивают бойцы двигающейся за врагом советской мотопехоты.
Да. Это отличная работа сталинских соколов.
На многие километры тянется эта дорога – дорога смерти для поганой немчуры.
Враг бежал из Клина, преследуемый по пятам нашими наземными войсками. Густой вереницей шли его части, техника по дороге на юго-запад. Еще несколько часов – и расколется вся эта лавина на части, разобьется по другим дорогам и дорожкам, уйдет, чтобы, зализав рапы, опять броситься на нас. И тут появилась советская авиация. Она заперла дорогу немцам из Клина, преградила им путь в отступлению, уничтожала их пулеметным, пушечным огнем и мощными бомбовыми залпами.
При самом выезде из города лежит немец с нашивками ефрейтора. Лицо его искажено страхом, он был охвачен ужасом перед советской авиацией, он протянул свои руки, как бы просил пощады. Но ее не было и не будет. Священная месть за чудовищные злодеяния врага беспощадна.
Вот орудия, расставленные немцами возле дороги. Не пришлось им стрелять по наступающим частям Красной Армии. Они получили «гостинцы» от советских летчиков. Громадная пушка. Ее ствол, как гигантскими ножницами, отрезан, кругом валяются трупы ее прислуги. Оборванные, грязные. У орудия – гора ящиков со снарядами. «Сделано в 1941 году» – клеймо на ящиках. Запасы прошлых лет уже израсходованы, на фронт фашисты посылают только то, что успевает дать промышленность.
Гигантской силой взрывов разбросало по дороге танки. Два из них перевернуло, сбросило с дороги, десятки стоят со сбитыми башнями, десятки с сорванными гусеницами и остальные – опаленные огнем, посланным советскими воздушными бойцами с советского неба. У одного из танков куча карт. Давно собирались фашисты напасть на Советский Союз – карты выпущены в 1939 и 1940 годах. Вот карты районов Ярославля, Куйбышева, Урала. Немцы готовились зайти далеко в Советскую Россию, припасли для этого карты. Сорвалось! Разбойников погнали.
По обочинам дороги сплошной вереницей тянутся почерневшие от разрывов автомашины гитлеровской мотопехоты.
Советские летчики настигли их бомбами, а те, которым удалось как-то избежать бомбового удара, прострочены сверху пулеметом.
«Пассажиры» этих машин валяются тут же. У одного из них вокруг шеи намотано грязное полотенце. На ногах у другого громадные галоши, набитые соломой и привязанные бечевкой. У большинства руки голые, а у других завязаны тряпками, в детских варежках, драных перчатках – во всем, что удалось украсть, отнять у местных жителей. Некоторые лежат в одном белье, настолько затасканном, что трудно определить его цвет. Очевидно, шинели, брюки стащили с мертвецов свои же, оставшиеся в живых.
Тут же лежит лживый фашистский листок «Фелькишер беобахтер». Крупно, через всю страницу напечатано: «Москва окружена. Наши войска в тридцати километрах от советской столицы». Да, фашисты были недалеко. Но победный лай геббельсовских брехунов оказался гире преждевременным и лживым, как и все, что исходит из игорного дома шулеров «Гитлер и компания». «Непобедимые» вояки нашли свою смерть на подступах к Москве. Отсюда начался разгром армии мародеров и профессиональных убийц.
Омерзительное зрелище представляют сотни трупов всех этих «гансов», «фрицев», пришедших на чужую землю поживиться, хапнуть чужого добра. Вот валяется здоровенный детина, вероятно, «чистый ариец», и тут же рядом с ним наш, русский самовар, отнятый у какой-нибудь семьи колхозника. Ничем не гнушались грабители. Вперемежку с трупами лежат чемоданы, шелковые абажуры, настольные лампы, детские ученические ранцы, награбленные у советского населения.
Немцы во время бегства пыталась защититься зенитками. Вот стоит орудие. Станина его перекошена, колеса разлетелись, кругом неиспользованные снаряды. Этой зенитке заткнули «рот» наши летчики.
Попытались немцы прикрыть отступление и своей авиацией. Но их самолеты, настигнутые нашими «ястребками» и в воздухе, и на земле, лежат среди поля, уткнувшись в снег. Один самолет стоит почти целый. Бандит, прижатый нашим пилотом к земле, не успел спустить масло, израсходовать патроны. Он присоединился к «драпающей» колонне, бросив свою машину. До самолета ли? Лишь бы унести ноги!
И так тянется эта дорога от Клина до Волоколамска – дорога смерти для извергов-фашистов, сплошь усеянная их трупами, танками, мотоциклами, пушками и пулеметами.
А. Хапаев.
Н. Дмитревский.
Западный фронт, 18 декабря. (От наших спец. корреспондентов).