Братья Тур 

Встреча на юге
// Сталинский сокол 18.12.1942

Фрицы бывают разные. Толстые и тонкие. Высокие и низкие. Молодые и пожилые.

В последнее время пожилых становится всё больше и больше. Пожилые фрицы отличаются от юнцов наличием усиков над верхней губой. В остальном пожилые фрицы мало чем отличаются от молодых головорезов.

Почтенные бюргеры из тихих немецких городков оказываются такими же садистами и бандитами, как и поколение молодых гитлеровских зверёнышей. Только, пожалуй, грабят они более систематично и, мы бы сказали, хозяйственно. Именно эти солидные отцы семейств вывинчивают дверные ручки в домах оккупированных городов, срезают обивку с диванов и все это в тщательно упакованном виде отсылают своим деткам в Германию. Ну, а если при этом придётся прирезать парочку чужих деток, – это не останавливает нежного семьянина почтенного возраста.

Ефрейтор Пауль Косинский относится к категории фрицев с усиками. Гусиные лапки под глазами, седоватые усики а ля фюрер и респектабельное брюшко под мундиром говорят о том, что их владелец в прошлом, вероятно, почтенный отец семейства, бюргер из какого-пибудь Наугейма или Вюрцбала.

Так оно и есть. Пожилой ефрейтор сообщает переводчику, что он – бывший нотариус, владелец конторы по составлению завещаний и розыску наследников. О, у него было много агентов и большое бюро!

Пленный нотариус стоит в палатке перед допрашивающим его полковником. Вчера его привели с гор вместе с группой пленных немецких разведчиков.

– О, эта проклятая война! – смиренно восклицает нотариус.

Он, Косинский, до войны жил в своё удовольствие. Он любил путешествия и, между прочим, побывал в России...

И пленный ефрейтор, дрожа, подносит красные руки к скудному теплу свечи, стоящей на перевернутом снарядном ящике. Неверное её пламя озаряет унылое лицо ефрейтора, мутные рыбьи глазки и селу ю щетину.

– Позвольте, позвольте, – внезапно говорит переводчик техник-интендант 2-го ранга Эльяшевич, – ваше лицо мне кажется знакомым...

И он подносит свечу к обрюзгшей физиономии пожилого ефрейтора.

Оказывается, господин Пауль Косинский, нотариус, приезжал несколько лег назад в качество интуриста на Черноморское побережье и жил в том самом городке, где его сегодня допрашивают, ободранного, голодного и замёрзшего. А техник-интендант 2-го ранга Эльяшевич был в то время переводчиком «Интуриста» и сопровождал в качестве гида иностранных путешественников, в том числе господина Косинского из Дюссельдорфа. В общем снова встретились на юге.

– А вы, пожалуй, тогда лучше выглядели, герр Косинский, – говорит переводчик, поглядев на жалкую фигуру «интуриста» с остатком животика.

– Да... – грустно вздыхает Косинский. – Хорошее было время. У, меня были чудные дела... А вы знаете, мне тогда очень понравилось у вас на Черноморском побережье. Какие ландшафты! Какой виноград!

– Значит, вы к нам пришли полакомиться виноградом?

Тупой бюргер не понимает сарказма.

– Да, – говорит он убежденно, блеснув на мгновение глазами, – Германии нужен виноград. Нам нужна нефть. Нам нужен хлеб. Нам нужен табак. Мы не можем больше курить капустные листья. Нам нужны курорты.

Смиренная маска мгновенно слетает с господина Косинского. Ожесточённое нутро маньяка и громилы, вора и убийцы выглядывает вдруг из степенной внешности дюссельдорфского стряпчего. Им пришёлся по вкусу наш виноград. Им надоело курить капустные листья. И этого оказалось достаточно, чтобы почтенный нотариус с животиком, как самый откровенный бандит, вломился в нага дом, заливая кровью свой путь.

Господину Косинскому повезло. Сотни его однополчан: нотариусов, лавочников, биржевиков – лежат, занесённые снегами Кавказа, с внутренностями, выеденными шакалами. Господин Косинскнй жив. Грязен, скотоподобен, в струпьях и чесотке, но все-таки жив.

– А ведь могло случиться так, – усмехаясь, говорит полковник, – что другому нотариусу пришлось бы разыскивать ваших наследников, господин Косинский...

Нотариус молчит. Но по взгляду пленённого волка можно сказать, что, если бы он мог, он вырыл бы все кипарнсы побережья и отправил их в свой Дюссельдорф, просеял и пересортировал гальку пляжей и погрузил бы её в товарные вагоны, направляющиеся в Германию, и даже самое море, тёплое море, если бы мог, разлил в цистерны с надписью «нах Дейчланд».

Алчное лицо всемирного вора и убийцы глядит на нас из-под пилотки с цветком горной розы – эмблемой горно-стрелковых войск.

Волки бывают молодые и старые. У молодых – сильнее ноги. У старых – злее сердце. Который хуже?

Долг человека – убить волка!

Братья Тур.
Северо-восточнее Туапсе.